Мама украинской художницы Алевтины Кахидзе живет на юго-востоке Украины, в Ждановке. Чтобы поговорить с дочерью, ей приходится идти на кладбище: только там есть мобильная связь. Художница записывала рассказы матери о происходящем в зоне военных действий, а затем создала на основе этих диалогов перформанс "Звонки с кладбища", который показала 11 сентября в церкви Святой Гертруды в Кельне.

20 лет мать Алевтины Кахидзе работала в детском саду, где дети звали ее Клубникой за то, что она разрешала им спать с игрушками. Поэтому ее имя в перформансе - Клубника Андреевна. Сейчас женщина на пенсии и занимается тем, что продает цветы на рынке. Она рассказывает дочери о том, что не боится ходить через блокпост, ведь там стоит ее сосед. О том, что люди уже привыкли к выстрелам и, несмотря на войну, покупают цветы.

Действо поясняют выполненные в нарочито детской манере рисунки о жизни в Ждановке, которые стали частью выставки в Академии искусств мира. На них в частности показано, где находится кладбище и какой путь мать Алевтины Кахидзе преодолевает, прежде чем позвонить своей дочери. В интервью DW художница рассказала о том, почему ей так важно прочувствовать войну вместе с матерью и передать это ощущение другим.

DW: Какова цель вашего перформанса?

Алевтина Кахидзе: Я решила, что война рано или поздно закончится, а мы с мамой встретимся. И если я не проживу с ней эту войну, то как мы будем дальше общаться? Если она столько всего пережила, а я ничего не знаю об этой ситуации. Это сравнение актуально как для Украины, так и для всего мира. Нужно проживать войну с теми, кто находится непосредственно в зоне конфликта.

- Ранее вы говорили о важности наличия совместного опыта у людей - только тогда они смогут разговаривать и договариваться. Ваша работа как раз направлена на передачу этого опыта?

- Отчасти я переживаю с моей мамой этот опыт, но до конца это вряд ли возможно. Это она слышит выстрелы, а не я. Но когда я звоню, а она не берет трубку, я, конечно, очень волнуюсь и переживаю. И я сама была недавно в Славянске и Краматорске - это совсем недалеко от так называемой линии размежевания. Кроме того понятно, что все искусство так работает: оно пытается передать опыт через века, границы. В данном случае речь идет о знании про войну. Нам нужно осознавать то, что случилось, для того, чтобы это не повторилось в будущем.

- Можно ли в этом случае считать, что войну спровоцировало недопонимание между людьми, недосказанность?

- Не только. Есть вещи, которые являются предвестниками войны: это манипуляции, ложь, неспособность договариваться и принимать другую точку зрения. Если все эти вещи существуют в обществе и войны пока нет, то она может вспыхнуть в две секунды. И когда я говорю про манипуляции и ложь, я имею в виду все страны, которые вовлечены в этот конфликт. Почему про Украину говорят так, как будто бы это не многомиллионная страна? У нее тоже есть свой взгляд на вещи. Опять же Майдан и война - это взаимосвязанные вещи, но война не случилась из-за Майдана, хотя некоторым политикам и идеологам очень хотелось бы соединить эти два события в причинно-следственную связь. Если говорить про мою маму, то она не разделяла ценности Майдана, но когда в городе, где она живет, появились российские флаги, она заняла очень четкую позицию.

- Какую позицию она занимает?

- Очень многие уехали из зоны конфликта, а моя мама решила остаться, и это абсолютно осознанное решение. Я думаю, что моя мама очень последовательна, она не меняет своего мнения. Она занимает человеческую, пацифистскую позицию, ей просто хочется, чтобы война закончилась и чтобы не погибали люди. Я не помню, чтобы у нее были симпатии к пророссийским сепаратистам. Она просто видит иногда, что они молодые и ничего не соображают, и тогда она жалеет их как молодых ребят, которые оказались в непростой ситуации.

Образ моей мамы - это как раз образ мудрого, честного человека, которого ты спрашиваешь, кто стреляет и она говорит: "Я не знаю". Мирный житель и не может знать, кто стреляет, не может комментировать эти военные действия: он просто заложник ситуации. Я рассказываю о человеке, который уже на пенсии, который никогда не делал попыток менять политическую реальность и оказался заложником происходящего.

- Что может сделать художник для того, чтобы изменить эту ситуацию?

- Он может очень мало. Нужно иметь мужество для того, чтобы сказать, как мало ты понимаешь. Я очень мало знаю, для меня это печальное откровение. Я только могу говорить о том, что рассказывает моя мама, я верю ей и считаю это правдой про эту войну. Мне самой очень важно понять, что там происходит, и все, что я могу для этого сделать - это каждый день звонить маме.

Разговоры дают понимание происходящего: кто там, что это за люди, и к чему все ведет. И если человек способен воспринять эти диалоги как ощущения от войны, тогда что-то происходит. Когда ты понимаешь, что конфликт гораздо сложнее, чем его представляют с геополитической точки зрения. Например, понимаешь, что если оккупированные территории снова будут подконтрольны Украине, то ей нужно будет приложить колоссальные усилия для того, чтобы гармонизировать общество.

- Каким образом можно объединить людей?

- Для этого важно знать, кому их нужно разделять. Нужно говорить о мире и ценить его. Мы уже год живем в непростой ситуации и мы отчасти сами виноваты в том, что не построили такое государство, в котором бы люди не подсматривали за другой страной и не сравнивали бы количество денежных знаков. И не выбирали бы ту сторону, которая предлагает пенсию побольше. Надо образовывать людей, чтобы они были в состоянии разбираться в происходящем, использовать знания и культуру. Это очень серьезный вызов для Украины, и я не знаю, насколько она готова его принять.