С точки зрения аналитика германского общества внешней политики Александра Рара (Alexander Rahr), разразившийся в России финансовый и экономический кризис вынудил президента Дмитрия Медведева пересмотреть свои первоначальные планы.

Deutsche Welle: Как Вы оцениваете первый год президентства Дмитрия Медведева? Насколько оправдались Ваши ожидания?

Александр Рар: Некоторые из ожиданий оправдались. Не произошло, в частности, дестабилизации в России. Медведев и Путин сумели поделить власть, работают в тандеме, хотя многие предполагали, что это будет невозможно. Одновременно Медведев - миллиметр за миллиметром - эмансипируется и старается проводить самостоятельную политическую линию.

Но оправдались не все ожидания. Некоторые считали, что Медведев способен на большее. Пока, однако, его вотчиной остается только внешняя политика, а энергетика и вся экономика по-прежнему в ведении премьер-министра. Неясно также, насколько президент Медведев контролирует силовые структуры, которые, как мы знаем, служат решающим рычагом в управлении страной.

- Какие из решений, принятых российским президентом в первый год, Вы считаете самыми важными?

- Крупных решений Медведев пока не принимал. Таких возможностей у него нет. Проблема, думаю, заключается в том, что Россию настиг финансовый кризис. Президенту пришлось срочно менять или откладывать на потом свои планы и в первую очередь спасать страну от глубочайшего кризиса.

То же самое можно сказать о событиях на Кавказе. Я не думаю, что Медведев целенаправленно шел к войне с Грузией, но война случилась, ему пришлось реагировать, и это на несколько месяцев затормозило его внешнеполитическую деятельность, в частности, это касается попыток Медведева выстроить нормальные отношения с Западом, начать с ним новый диалог по проблемам безопасности.

Вместе с тем, были даны очень важные сигналы. У людей появилась надежда на изменение российской системы в сторону демократии. Медведев много сделал для того, чтобы укрепить средний бизнес, показав что президент и правительство стоят на его стороне. Есть и попытки ослабить чрезмерное влияние бюрократии на принятие хозяйственных решений, происходит некоторое смягчение контроля центра за регионами, хотя и не так ощутимо, как многие надеялись. Россия меняется и будет меняться дальше, но гораздо медленнее, чем хотелось бы.

- Вы упомянули два важных события в первый год президентства Медведева: война с Грузией и экономический кризис. Как Вы оцениваете политику президента в этих двух сферах?

- Грузинские события - уже история. С признанием Абхазии и Южной Осетии Россия создала себе очень большие проблемы в мировом сообществе. Для Москвы захваченные регионы - это обуза, их придется отстраивать без помощи извне. Кроме того, вопрос об Абхазии и Южной Осетии всегда будет фигурировать на любых переговорах, например, между Европейским Союзом и Россией.

Но в то же самое время все могло бы быть и гораздо хуже. Запад не пошел на конфронтацию с Россией из-за событий на Кавказе. Прошло несколько месяцев, и сегодня даже в очень критически настроенных по отношению к Москве странах Западной Европы основную вину за то, что произошло в августе прошлого года, видят в акциях и политике самого Саакашвили, ответственность возлагают, скорее, на грузинскую, а не на российскую сторону. России и Медведеву в этом отношении повезло.

Запад не смирится с аннексией этих двух республик или их независимостью, будет и далее оказывать нажим с тем, чтобы Россия начала решать проблему Абхазии и Южной Осетии другим способом, хотя непонятно, каким. Но Запад не будет идти и на конфронтацию с Россией. Это можно считать победой российской дипломатии.

А с финансовым кризисом нужно справляться, другого выхода у Медведева нет. Пока большой катастрофы в России не произошло, но не исключено, что она впереди. Многое будет зависеть от того, как Россия распорядится своим стабилизационным фондом, на какое время хватит денег, чтобы направлять их на социальные нужды российского населения, инвестировать в инновационные проекты, спасать отдельные регионы, в бюджетах которых не окажется средств на поддержание жизнеспособности их экономических и социальных систем. Здесь Медведев находится в начале или на полпути кризисного менеджмента.

- А чей имидж пострадает больше в результате кризиса - президента или премьер-министра?

- Я не исключаю, что между премьером Путиным и президентом Медведевым есть подспудное соперничество в том, кто чище и благополучнее выйдет из этого кризиса. Некоторые считают, что Путин в последние недели специально отходит на задний план, занимается только энергетическими вопросами, а макроэкономические проблемы оставляет президенту в расчете на то, что если Медведев с ними не справится, он - Путин - сможет вернуться на "белом коне" в Кремль, организовав досрочные президентские выборы. Но это только одно из предположений.

Есть и другая версия: Медведев, в отличие от Путина, понимает, что из кризиса нет национального выхода, что изоляция России от внешнего мира пойдет ей во вред, что надо, наоборот, спасать страну, расширяя сотрудничество с той же Америкой, Европой, путем интеграции во Всемирную торговую организацию и другие западные структуры - такие, как "большая двадцатка". Медведев сможет обогнать Путина по популярности внутри страны, если люди в России увидят, что именно методами Медведева, а не политикой Путина преодолевается финансовый кризис.

- А что принес первый год Медведева Германии? С кем Берлину легче, удобнее и выгоднее иметь дело - с ним, или с его предшественником Путиным?

- По моим наблюдениям, немецкие политики очень разумно и прагматично выстраивают отношения с Россией. Берлин нацелен на сотрудничество с двумя центрами власти - и с президентом, и с премьер-министром. И тот, и другой по отдельности приезжают в Германию, по отдельности общаются с высшим руководством ФРГ.

У Путина издавна особенное отношение к немцам, к немецким политикам и немецкому бизнесу. Так что многое идет через него, особенно в энергетической сфере. Но и Медведев начинает рассматривать Германию - и в политическом и в экономическом плане - как главного стратегического партнера России на Западе. В результате выигрывают обе стороны.

Германия не пытается вносить раздор в российское руководство, но здесь внимательно отслеживают происходящие в Москве процессы. У немцев всегда был очень хороший нюх, инстинкт в отношении того, как работать с российскими политиками. Германия ведь уже несколько десятилетий назад начала выстраивать восточную политику в отношении России и продолжает успешно идти таким путем.

- Неделю назад свои первые сто дней в Белом доме отметил президент США Барак Обама. Медведев отмечает первую годовщину. Если сравнивать их достижения за такие разные сроки, в чью пользу счет?

- Мир, конечно, возлагает большие надежды на Обаму, нежели на Россию и Медведева. От России фактически ожидают, чтобы она оставалась спокойной и стабильной, решала бы свои проблемы. Глобальной роли за Россией никто не признает, да ее и не очень желают - во всяком случае в западном сообществе. Так что с глобальной точки зрения больше очков набирает Обама. И в самой Америке его популярность сейчас на уровне той, которая была 50 лет назад у молодого Кеннеди, когда его избрали президентом.

Медведев не является в России ни такой фигурой, как Обама в Америке, ни таким харизматичным политиком, как Горбачев, к которому 20 с лишним лет назад, когда началась перестройка, тоже тянулись массы.

Медведев в соответствие с договоренностью, достигнутой им с Путиным, проводит политику консолидации внутри страны, пытается успокоить население своими методами, и возможности у него куда более ограниченные, чем у американского президента.

Беседовал Никита Жолквер, Берлин
Редактор: Вячеслав Юрин