В 2010 году наблюдались некоторые попытки сближения Берлина и Москвы, однако значительного прорыва достичь не удалось, считает эксперт по России, директор Центра имени Бертольда Бейца Германского общества внешней политики Александр Рар (Alexander Rahr). По его словам, заявления российского премьер-министра Владимира Путина в отношении Запада стали более сдержанными, а в позиции Берлина по отношению к России преобладает прагматический подход.

Deutsche Welle: Какое событие, на ваш взгляд, было главным для германо-российских отношений в уходящем году?

Александр Рар: Можно дать неординарный ответ? Это сближение России и Польши после смоленской трагедии. После этой трагедии Польша начала приближаться к России по той же самой модели восточной политики, что и Германия.

- Но в интервью Deutsche Welle год назад вы выразили разочарование состоянием германо-российских отношений. Улучшились ли они за этот год?

- Я бы сказал, что были попытки их улучшить. Они не ухудшились, но и особо не улучшились. Если сравнить 2010 год с 2009-м, то в нынешнем, уходящем году не было сделано ни одной крупной экономической сделки, если не считать прихода компании Daimler на российский рынок или продолжения активности концерна Siemens. Но очень крупной сделки, что ожидалось год тому назад - например, с компаниями Opel и Infineon, не получилось. Это свидетельствует о том, что прорыва в построении партнерства по модернизации между Россией и Германии пока еще нет.

- То есть это абсолютно укладывается в логику того, что сказал Путин в Берлине в конце ноября - он жаловался на то, что российские инвесторы испытывают большие трудности на европейском рынке. Выходит, Путин был прав?

- Мы можем с Путиным поиграть в теннис - вернуть ему мяч назад и сказать, что и немецкий средний бизнес, приходя на российский рынок, абсолютно не чувствует поддержку со стороны российской бюрократии. Крупный бизнес тоже по-прежнему ожидает более конкретного предложения со стороны российского правительства участвовать в приватизации, которая вот-вот должна начаться в России.

- Вернемся к той поездке Путина в Германию. Она носила, на мой взгляд, пиаровский характер. Является ли это все признаком того, что Путин понял, что без настоящей модернизации у российской экономики нет шансов в будущем?

- Я думаю, что Путин это всегда понимал. Но Медведев видит себя скорее приверженцем европейского права и европейской цивилизации и считает, что Россия должна встроиться в европейскую архитектуру, которая базируется на правовой культуре и определенных ценностях. А Путин хочет, чтобы страна вошла в Европу как "великая Россия", которая наряду с Германией и Францией будет руководить будущим Европы.

А поскольку Европейский Союз на это не идет и не хочет принимать такую Россию, а только измененную и демократическую, Путин любит пугать Европу отходом России от Запада и сближением с Китаем. Я не считаю, что это миф - Россия действительно может отодвинуться от Запада и приблизиться к Китаю. Но, отвечая конкретно на ваш вопрос - да, Путин где-то смягчил свою позицию по отношению к Европе и Америке в 2010 году и перестал так громко говорить об азиатских альтернативах, поддерживая стремление Медведева создать партнерство по модернизации с Европейским Союзом.

- Вы уже упомянули о разном понимании понятия "модернизация" у Путина и Медведева. Но Медведева журнал Der Spiegel назвал "вербальным модернизатором". Он много говорит о либерализации и модернизации, в том числе и политической системы, но за словами не следует дел. Так ли это?

- Если журнал Der Spiegel или другие наблюдатели и критики российской действительности ожидали серьезных и радикальных изменений типа горбачевской перестройки, то, конечно, такого не происходит. Очень многое строится на словах, и Медведев остается "президентом при Путине", его маневры ограниченны. Но если посмотреть более объективно на ежедневную работу, которой занимается Медведев, то можно все-таки проследить изменения. Создана другая база для борьбы с коррупцией - но невозможно через несколько месяцев говорить, что вот-вот должны быть серьезные результаты. Поправляется законодательство в плане инвестиций, меняется бюрократия - слишком медленно, но какие-то законы уже есть. Меняются губернаторы: приходят более современные люди.

Видимо, Медведев не может делать более резких шагов и должен все согласовывать с Путиным. Они не раскачивают систему, они пытаются выстроить российскую экономику на двух китах: с одной стороны - на частной собственности и сотрудничестве с Западом, с другой стороны - по-прежнему на идее сильного российского государства. Эти две колонны кажутся Путину и Медведеву стабильными, но где-то приоритет нужно отдавать одному направлению. Иногда идеологии, которые стоят за каждой из этих концепций, друг друга исключают.

- Тогда очевидно, что Западу удобнее и приятнее иметь дело с Медведевым. Означает ли это, что и впредь Берлин, например, будет делать сделать ставку на Медведева, а не на Путина?

- Вы правы, что на Западе более "своим" политиком считается Медведев. Он более понятен, более симпатичен, не связан с разведкой советского КГБ, к которому на Западе по-прежнему очень негативное отношение. Но тут Запад мало что может сделать. Было бы ошибкой пытаться вбить кол между Медведевым и Путиным. Это так же невозможно, как и попытки Кремля вбить кол между Америкой и Европейским Союзом. Есть внутреннее положение в России, на которое Западу очень трудно влиять.

Да, политики где-то намекают на то, что им приятнее встречаться с Медведевым, о нем лучше пишет пресса. Но я был свидетелем визита Путина в Германию и сам был удивлен, как вдруг те люди, в том числе представители бизнес-кругов, которые еще вчера критиковали Путина, просто носили его здесь на руках.

- Если говорить о политическом руководстве страны, в одном из интервью Deutsche Welle вы сказали, что канцлер ФРГ Ангела Меркель (Angela Merkel) "шрёдеризировалась", то есть заняла прагматичную позицию в отношениях с Россией. Вы по-прежнему так считаете?

- Да, у Германии другого выхода нет. Германия не может скатиться на уровень страны, которая будет только критиковать Россию. Вы видели, что во время процесса по делу Ходорковского была очень жесткая реакция со стороны общественных организаций и прессы. Но политики Германии все-таки достаточно сдержанно прокомментировали это событие. Это показывает, что Германия должна, с одной стороны, надеяться на то, что Россия не будет больше врагом, что Россия не захочет больше стать империей, не будет больше пугать Европу, а станет партнером Европы, что Россия когда-нибудь примет западные ценности и станет демократической страной, и Германия будет ей в этом помогать.

Но в то же время есть более прагматический подход. Это освоение российского рынка, зарабатывание денег в России, позиционирование фирм на этом громадном пространстве. Инвестиций и сотрудничества там хватит еще на многие десятилетия, если не на столетия. Это все стратеги в немецком бизнесе хорошо понимают, поэтому с Россией всегда будут прагматические отношения.

Иногда они просто переходят уже на более качественную ступень, и становятся даже романтическими, очень идейными и восторженными. Это можно было проследить у Герхарда Шрёдера (Gerhard Schröder), у Вилли Брандта (Willy Brandt) 40 лет тому назад, но госпожа Меркель никогда не будет "шрёдеризироваться", она поняла, что с Россией нужно сотрудничать. Но политику в отношении России она никогда не будет делать сердцем - скорее разумом.

Беседовал Андрей Бреннер
Редактор: Андрей Кобяков