Гость программы "Немцова.Интервью" - российский писатель Алиса Ганиева. Ее роман "Жених и невеста" попал в шорт-лист литературной премии "Русский Букер". Ганиева родилась в Москве, но выросла в Дагестане. Главная тема ее творчества - борьба консервативных и европейских ценностей на Северном Кавказе.

В 2015 году британская газета The Guardian включила Ганиеву в список самых талантливых молодых жителей Москвы.

Жанна Немцова: У большинства россиян Северный Кавказ ассоциируется с терроризмом. Считаете ли вы это справедливым?

Алиса Ганиева: С одной стороны, это обоснованно. Если посмотреть на то, каким был новостной поток об этом регионе в течение полутора десятилетий, то можно себе представить, что целое поколение россиян выросло с полной уверенностью, что Северный Кавказ - это такая клоака, гнездовье, в котором шахидки вырастают. Буквально с семи-восьми лет уже носят пояса смертниц, приезжают в регионы России только, чтобы взрывать мирное население. Мы все помним, что были трагические события - это и "Норд-Ост", и взрывы домов. И вот это весь такой новостной гриб, на котором и вырос первый срок нашего президента Владимира Путина.

- Считаете ли вы обоснованным такое отношение к Северному Кавказу, имею в виду количество терактов там и в целом в России?

- Абсолютно необоснованно, если говорить, конечно, о том, какой процент людей становятся террористами на Северном Кавказе. Количество терактов за последние семь-восемь лет снизилось. Скажем так, даже не теракты, а некие вылазки полупартизанские против местных полицейских сконцентрировались только на Кавказе.

Они не выходили куда-то за пределы (Кавказа. - Ред.), и это была такая длящаяся, кипящая на медленном огне полугражданская война между так называемым подпольем и представителями светского государства. Эти новости уже практически не передавались на федеральный уровень, они уже стали такой каждодневной реальностью, привычным фоном.

- Владимиру Путину приписывают, или он сам себе приписывает, достижение мира на Северном Кавказе. Есть ли мир сейчас на Северном Кавказе?

- Абсолютного мира, конечно, нет. Но есть вполне себе мирная жизнь: работают институты, бюрократия вроде откатов, смен и назначений глав ведомств и министерств. Недавно, например, сменился глава республики Дагестан.

-  Но мир - это заслуга Владимира Путина?

- Я не думаю, что это заслуга Владимира Путина. Он, скорее, тут такая случайная звезда. Вовремя оказался в нужном месте. В 1999 году, когда его только назначили премьером, и он был в такой военной форме, участвовал и позировал во время вторжения в Дагестан боевиков Хаттаба и Шамиля Басаева. Это вызвало всеобщий восторг и принесло ему много баллов. Многие дагестанцы действительно Путина превозносят. Но на самом деле, если смотреть по статистике, количество так называемых салафитов увеличилось за время правления Путина.

- Чья это заслуга - мир на Северном Кавказе?

- Это совокупность многих факторов. Стало меньше терактов, потому что очень много людей, опасных и подверженных влиянию, например, пропаганде с Ближнего Востока, несколько лет назад уехали воевать в Сирию, когда там появилось "Исламское государство". По официальным данным, только за 2014 год с Северного Кавказа уехало около четырех-пяти тысяч человек. На самом деле, их, конечно, уехало гораздо больше, поэтому негативных эпизодов на Кавказе стало меньше. Упор новостного вражеского образа с Северного Кавказа переместился на Украину. Теперь у нас главные враги - украинцы.

- На Украину поехали тоже люди с Северного Кавказа воевать?

- Да, часть северокавказцев воюет на стороне украинских ополченцев, часть - на стороне пророссийских. Многим главное - повоевать, потому что у них уже изменилась психика. Люди, которые прошли через пекло боевых действий, уже не могут приспособиться к мирной жизни, и чуть где в мире вспыхивает горячая точка, они туда бегут.

- Я посмотрела опрос ВЦИОМ за 2014 год. В частности, социологами задавался вопрос, является ли Дагестан скорее Россией или нет. Больше половины считают, что Дагестан - это скорее не Россия. А как считаете вы?

- Я думаю, что Дагестан - это Россия. Я бы сказала, что люди, которые живут на Северном Кавказе, в частности в Дагестане, считают себя абсолютно россиянами. А вот жители, например, Воронежа или Санкт-Петербурга не всегда в курсе, что Дагестан - часть России.

- А Россия - это Европа для вас?

- Для меня в идеале - да.

- То есть Дагестан - это Европа.

- Да. Европейская цивилизация тоже разная. Как ни странно, мне кажется, что в Дагестане человеческих и демократических ценностей, также как и гуманизма, порой даже больше, чем в некоторых регионах европейской части России. К примеру, несмотря на то, что статистика показывает нам, что чуть ли не 90% жителей Дагестана голосуют за тех, кого надо Москве, и охотно принимают тех правителей, которых выдает Кремль, очень часто люди выходят на улицы и не боятся протестовать и высказывать свое мнение.

- В своей книге "Жених и невеста" вы говорите об обряде свадьбы и о его важности в Дагестане. Сами вы как к этому относитесь?

- С юмором. Свадьба для Северного Кавказа - это осколок не просто какого-то традиционного мировоззрения, а даже архаического. Когда вся жизнь общества подчинена циклу плодородия и очень важно выдать замуж молодых представителей рода, чтобы они эту тенденцию плодородия продолжили. Может быть, это свойство малой культуры хоть как-то сохраниться и продолжить род. Но так как это происходит в условиях непонятного промежуточного и сумеречного состояния, когда у нас нет уже этого архаического уклада, когда давно умер полноценный традиционный строй, нет ни Советского Союза, ни демократического государства, непонятно кто мы.

Некоторые жалуются, что больше нет графы национальность в паспорте, неясно кто ты и где ты. Поэтому свадьба приобретает такой странный размах, когда она справляется уже не в селении, как было раньше, а в городе, в огромных банкетных залах на две тысячи человек. И люди продают квартиры, чтобы устроить эти свадьбы, потому что не у всех есть эти средства, стараются пустить пыль в глаза, и все это выглядит и смотрится достаточно неестественно.

- Я правильно понимаю, что у вас свадьбы отвращение вызывают?

- Они стали очень унылыми. Я на самом деле люблю свадьбы, которые еще проходят по ритуалам.

- А свадьба вашей мечты какая?

- Наверное, где нет гостей вообще или практически их нет. Мне пришлось пройти через энное количество свадеб, отсидеть на них. Музыка очень громкая, звук ужасный, невозможно общаться с людьми. То есть, ты видишь огромное количество своих родственников. Их так много, что молодежь, подростки из хулиганских побуждений просто приходят на чью-то свадьбу и представляются родственниками, так как не все знают друг друга в лицо. Они там едят, отдыхают, танцуют и потом уходят. Еще свадьба - это место, где можно выбрать, подобрать новых невест и новые пары. Видеозаписи со свадеб играют большую роль, потому что они прокручиваются, и так взрослые женщины присматривают невесток.

- Алиса, вы очень светский человек, и антиклерикал, я так понимаю. Есть какие-то консервативные ценности вашего общества, которых вы все-таки придерживаетесь? Соблюдаете ли какие-то традиции, что для вас важно?

- Сознательно, наверное, нет. Но я часто ловлю себя на том, что подсознательно я себя веду определенным образом. Например, в присутствии старших. Не начинаю есть первой. Еще я бы не сказала, что я как-то очень отрываюсь с кокаином где-нибудь на дискотеках ночных (смеется. - Ред.).

- Ну, знаете, я тоже нет. Хотя и не выросла в Дагестане.

- Но при этом я в себе чувствую какой-то барьер. Что, например, если бы мне захотелось вдруг оторваться с кокаином, я бы, наверное, не стала это афишировать. Мне кажется, что это все-таки некоторое лицемерие, потому что если ты ведешь себя определенным образом, то нужно иметь какую-то внутреннюю свободу, чтобы это вольно высказать. Я понимаю, что в том обществе, откуда я вышла, есть железные барьеры и правила, как должна себя вести женщина. К женщинам как всегда претензий гораздо больше.

- 3 октября был назначен новый глава Дагестана. Это Владимир Васильев, который до этого возглавлял фракцию "Единой России" в Госдуме. Он не представляет ни одну из народностей Дагестана. И, насколько я понимаю, впервые в новейшей истории Дагестана человек, не имеющий отношения к республике, становится ее руководителем. Это хорошее решение?

- С одной стороны, объяснимое решение, потому что по поводу национальности лидера всегда идут споры, и это тоже одна из очень странных ситуаций. Так называемые национальные квоты, существующие в Дагестане, не позволяют представителям, например, лезгинской национальности, или табасаранской, или лакцкой - это одни из многих этнических меньшинств - стать главой республики или даже вторым лицом. Только аварец или даргинец.

- Вы можете.

Да, я представитель самой многочисленной национальности (аварка. - Ред.), у меня больше всех прав, но мне это на самом деле не очень нравится. Мне кажется, что это абсолютно несправедливо. А тут такое нейтральное лицо. Но, конечно, смешно, что существует такая структура, которая называется то ли Совет старейшин, то ли Комитет по поддержке главы республики. Есть такой комитет, очень смешной. То есть неважно, какой глава республики (смеется. - Ред.), его курс всегда будут поддерживать.

- Комитетом?

- Да. Присягнули уже Васильеву, уже встретились, сфотографировались. И интересно, что социальные сети играют большую роль. Важно кто кого лайкнул в Twitter, потому что, как только назначается новый глава или идут слухи о том, что кого-то могут назначить, все действующие высшие чиновники, мэр столицы, мэры других городов, главы регионов, районов тут же спешат лайкнуть, зафрендиться, зафолловериться (смеется. - Ред.)

- То есть вы поняли, что Васильев будет назначен, когда на него стали все подписываться.

-Да-да.

- Алиса, вот вы очень открыто высказываетесь о происходящем в России и выражаете свою точку зрения, которая, в общем, идет вразрез с точкой зрения большинства ваших земляков, с точкой зрения официальной России. Не страшно?

- Пока нет

- А почему не страшно? Ведь вы же видите, что нарастают репрессии, что сейчас под ударом не только политические активисты и лидеры оппозиции, но и люди культуры.

- С одной стороны, я не работаю ни в какой государственной структуре. Понимаю, что люди, работающие где-нибудь в министерствах или в государственных СМИ, находятся под большим прессингом, рискуют своей работой, своим благосостоянием.

С другой стороны, мне кажется, человек - такое существо, что пока его не прижмет уже вот конкретно, пока не пострадают члены его семьи, близкие, он не начнет оценивать степень опасности адекватно, наверное.

- Сейчас ряд деятелей культуры записывает ролики в поддержку Алексея Навального, точнее в поддержку конкурентных выборов, при которых будет допущен для участия в них в том числе и Навальный . Это несколько режиссеров известных: Андрей Звягинцев, Виталий Манский, к примеру. Вы бы хотели сделать то же самое?

- Это очень правильно. Хотя некоторые, даже вот либерально мыслящие люди говорят о том, что Навальный - это такое продолжение Ельцина. Некоторые сравнивают его с Ельциным, но именно с такой негативной ипостасью Ельцина, что как только он получит власть, если он ее получит, он просто займет место Путина, а все остальное, вся система останется той же. И в этом смысле можно сказать: "Да. Хорошо, чтобы таких Навальных было бы много: двое, трое, четверо, пятеро". Но у нас есть только один Навальный, к сожалению, поэтому нужно его поддерживать на этом этапе.

Полная версия интервью: