DW: Как в России идет работа по осмыслению травмированного исторического прошлого?

Андрей Зубов: К сожалению, плохо. На самом деле ситуация во многом похожа на немецкую, с той поправкой, что если бы в Германии после 1945-го не проводилась системная денацификация, то немецкая ситуация была бы похожа на российскую. А у нас страной управляют люди, чьи деды и отцы непосредственно участвовали в репрессиях, да и они сами в молодости участвовали в андроповских и брежневских репрессиях. Как правило, КГБ - это кастовая организация, и там работают сотрудники не в первом поколении, поэтому они оправдывают своих отцов и не хотят их разоблачать. Чего стоит только то, что на каждом углу в России есть памятники Ленину. Ленин же - не менее ужасный тиран и кровопийца, чем Сталин.

Страны антигитлеровской коалиции, а затем сами немцы поняли, что нельзя построить демократическую страну, если не провести решительных и болезненных мер по денацификации. А у нас декоммунизации не осуществили, поэтому мы видим советский рецидив, и это очень печально.

- Почему не завершился процесс декоммунизации?

- В сущности декоммунизации не было. Денацификацию осуществляли не бывшие нацисты, а люди, пострадавшие от нацистов, как тот же Конрад Аденауэр, и кроме того оккупационная администрация США, Англии и Франции. Поэтому проходили мощные системные действия. А у нас, слава богу, никакой оккупации не было, поэтому некому было проводить декоммунизацию извне.

К тому же в Германии нацизм был 12 лет - это часть жизни одного поколения, а у нас коммунизм - 70 лет. В стране умерли почти все люди, которые помнили еще докоммунистическую жизнь. Глубина советских репрессий была так велика, что не осталось контрэлиты. Если мы посмотрим на руководителей 90-х годов, то все эти люди занимались либо партийной, либо комсомольской работой (тот же Гайдар, Чубайс) или были в КГБ, как все окружение Путина.

С самого начала у нас не было никакой декоммунизации. Были взяты некоторые немногие атрибуты старой России: флаг, герб, название "Государственная дума", переименовали несколько десятков городов и несколько сотен улиц по всей России. И на этом все закончилось. И все условия уже существовали для восстановления советского пространства.

- То есть ничего нового не придумали?

- Было, наоборот, раздвоение сознания. Все говорили о демократической России, а на это с улыбкой смотрел Ленин на Калужской площади, которую переименовали с Октябрьской.

- Есть ли сейчас контрэлита, которая была бы способна провести декоммунизацию?

- Все эти эксцессы Кремля на Украине и странная, неправильная война в Сирии, все эти агрессивные действия, союз Путина с тоталитарными, авторитарными или коммунистическими режимами - это результат неосуществленной декоммунизации. И сейчас власть опять тянется к советскому. Если декоммунизацию не осуществить, то Россия никогда не будет другой. Это надо сделать, вопрос только, как.

Сейчас ситуация намного лучше, чем она была в 1989-1991-х годах. Нельзя говорить о том, что время упущено. Наоборот, эти 25 лет - бесценное время, которое прошло, как надо. Во-первых, выросло новое поколение, которое понимает, что мир устроен намного сложнее. Вырос новый слой людей от 20 до 40 лет, который уже не воспитан в советской парадигме или от нее отказался. Во-вторых, сложилась альтернативная элита: люди, которые принадлежат к политическим кругам, но они мыслят не в коммунистической парадигме, чего не было в 1989 году. Явлинский, Касьянов, Яшин, например. Сейчас мы похожи скорее на Польшу 1989 года: у нас есть антивластная культура и режим, который намного мягче, чем советский. Сейчас возможно провести декоммунизацию, но людям нужно объяснять ее необходимость.

- Но таких новых людей все равно не много. Кажется, что гораздо больше тех, кто ратует за возвращение бюстов Сталина и так далее.

- Да, конечно, вы правы. Но в политике социология не до конца работает. Важна активность. В основном молчащее большинство тянется в прошлое, но в целом оно пассивно. В той же Польше население в 1989 году не было настроено революционно. Большинство живет рутиной. Но вдруг в какой-то момент все меняется. И все зависит от того, есть ли такое активное меньшинство и готово ли оно повести большинство по верному пути. И я думаю, что оно уже почти созрело в России и проявило себя в демонстрациях 2011-2012 годов. Сейчас оно частично ушло в тень, но я думаю, что оно копит свои силы.

- Возможно ли возвращение в некий усовершенствованный Советский Союз?

- Нет, по той простой причине, что основой Советского Союза была государственная собственность. Сейчас в России частная собственность. Все эти люди типа Сечина, Тимченко или Путина имеют огромные капиталы, невероятно дорогую недвижимость. О каком коммунизме, собственно, тут может идти речь? Это капитализм, но капитализм для "своих". Если угодно, то это типичное олигархическое корпоративное государство, которое типологически близко к итальянскому государству времен Муссолини. Государство, в котором обладание властью открывает возможность для обогащения.

- А если говорить об идеологической составляющей?

- Одно без другого невозможно. Уже нельзя сказать, что люди - рабы государства, потому что они являются таковыми, если у них нет своей собственности, а если она есть, то они - свободные люди. Да, собственность можно отобрать, да, она ненадежна, но, тем не менее, она есть. И, кстати, за собственность люди борются так сказать насмерть. На словах можно оправдывать советское прошлое, но сущностно в него вернуться невозможно.