Андрей Курков - самый "переводимый" на иностранные языки и продаваемый на Западе современный прозаик, пишущий по-русски. В эти дни он принимает участие в проходящем в Берлине международном литературном фестивале. Корреспондент DW Никита Жолквер беседовал с ним о причинах успеха его книг у зарубежной аудитории, трудностях русскоязычного писателя на Украине, тенденциях в украинском обществе и европейском выборе страны.

Deutsche Welle: Андрей, совсем недавно здесь, в Германии, вышла по-немецки очередная ваша книга - "Украинский дневник". Но в отличие от других ни на русском, ни на украинском языках этой книги нет. Это что, события на Майдане в экспортном варианте?

Андрей Курков: Дело в том, что эта книга написана вместо другой, которую я начинал писать в октябре. Я писал сборник эссе о современной Украине и Украине прошлого, чтобы объяснить иностранному читателю разницу между украинской историей и русской, между ментальностями, событиями и политикой в Украине и в России. Но после 21 ноября, когда начались протесты (в связи с отказом Януковича подписать соглашение об ассоциации с ЕС - Ред.), мне стало понятно, что писать спокойную книгу в неспокойные времена в принципе нет смысла. Я позвонил в Австрию, в издательство Heimatverlag, и предложил написать дневник - а дневники я просто для себя пишу уже более 30 лет - о текущих событиях, не зная, что будет происходить на следующий день. И вот мы решили, что с 21 ноября по 24 апреля - это тот период времени, который войдет в книгу.

- "Украинский дневник" -это книга об актуальных событиях, к которым автоматически привлечено внимание западной аудитории. Но все ваши остальные книги, например, вошедший в десятку бестселлеров "Пикник на льду", построены на сугубо украинской специфике. Западным и, в частности, немецким читателям они все равно интересны. Чем вы это объясняете?

- Наверное, тем, что истории, которые я рассказываю, в каком-то смысле универсальны. Иностранные читатели могут сопереживать моим героям, живущим в Украине, и происходящему там. Наверное, и смесь черного юмора с иронией и определенным абсурдом, которая присутствует во всех моих книгах, тоже вызывает какой-то интерес.

- Вы родились в Ленинграде, потом переехали в Киев, живете там до сих пор, пишете на русском языке. А какой вы, собственно говоря, писатель: русский или украинский?

- Я украинский писатель русского происхождения, пишущий на языке происхождения. Споры о том, какой я писатель, продолжаются уже более 20 лет. Но я борюсь за право русскоязычных украинских писателей идентифицировать себя с Украиной и с украинской литературой. Не все украинские интеллектуалы с этим согласны, так что я думаю, эти споры будут продолжаться и дальше.

Русский язык стал первой и главной жертвой политической ситуации и конфликта с Россией. Но я все равно пишу на русском, хотя эссеистику также и на украинском, и на английском языках. Но, действительно, русский язык стал тише, потому что для "русскоязычных", которых очень много - 12 миллионов этнических русских и еще, наверное, 10-12 миллионов, говорящих на русском в быту и в семье, - вот для них теперь как-то неудобно стало, потому что это язык агрессора. И они стали говорить тише. И я тоже стал говорить тише.

- Но все ваши книги переведены на украинский язык?

- Нет, не все. Но все новые книги выходят одновременно на русском и на украинском языках. А детские мои книжки выходят только по-украински. В России же мои книги не выходят с 2008 года, там я и не присутствую.

- Вы сказали, что есть проблемы с русским языком, назвали его "языком агрессора". А что будет дальше, ведь все-таки речь идет о 12 миллионах жителей Украины?

- Эти 12 миллионов чувствуют себя украинцами, украинскими гражданами и не нуждаются в защите их русскоязычности со стороны Путина. Они не претерпевают никаких запретов или проблем. На самом деле с языком никогда никаких проблем не было. Языковую тему поднимали политики для раздела своей аудитории, своих избирателей. Вместо того чтобы говорить о различных концепциях будущего развития Украины, одна группа партий говорила о стремлении сделать русский язык официальным, а вторая группа партий обещала бороться за то, чтобы русский язык никогда не стал официальным.

- Но ведь одним из первых и, как считают многие, ошибочных начинаний нового правительства Украины была попытка ограничить русский язык...

- Это не была попытка ограничить русский язык. И это было не правительство, а член партии Ющенко Святослав Кириленко. На парламентском заседании он призвал проголосовать за отмену закона, который продвигал Янукович перед выборами в парламент 2012 года и который предоставлял языкам меньшинств право регионального языка. На самом деле этот закон ничего не менял, и его отмену президент Порошенко тоже не подписал, так что формально он действует. Но как раньше этот закон не играл никакой роли, так и сейчас не играет. Де-факто на востоке Украины русский язык всегда использовался вместо официального - и в деловой переписке, и в судебной практике, и в других сферах жизни. Украинского там почти не было, так оно и осталось. Тот закон просто легализовал использование русского языка на востоке Украины.

- Вы говорите, проблем с русским языком или русской литературой на Украине нет. Но как оценить тот факт, что, например, произведения Гоголя - великого украинского писателя, писавшего на русском языке, в украинских школах и вузах проходят в разделе "Зарубежная литература"?

- Дело в том, что после 1991 года, когда поменялась власть (точнее, власть не поменялась, но изменилось название страны), украинским националистам широким жестом отдали неэкономические министерства: информации, культуры и образования. А с другой стороны, русскоязычная культура Украины до сих пор не изучена, еще не определено, является ли, например, Булгаков украинским или русским писателем. То есть, это вопрос самоидентификации. Гоголь себя идентифицировал как русский писатель, хотя он обогатил литературный русский язык тысячами украинских слов. Он как бы внедрил украинский язык в русскую литературу. Но я думаю, что постепенно будет меняться и отношение к русскоязычным писателям Украины…

- В какую сторону?

- В цивилизованную. Думаю, будет культура "все включено", то есть "all inclusive", а не "all exclusive". Пока, однако, есть мощная группа интеллектуалов, считающая, что украинская культура - это только этнически украинская культура, то, что написано на украинском языке украинцами. Но при этом есть еще более мощная группа, которая считает, что государство у нас многонациональное, и все, что делается его гражданами, независимо от того венгр он, грек или болгарин, этнический русский или еврей, это все принадлежит украинской культуре. Эта схватка, эта дискуссия будет продолжаться, и, в конце концов, я в этом уверен, победит вторая точка зрения.

Прокомментируйте, пожалуйста, сегодняшние тенденции в украинском обществе. Что сейчас происходит? Рождение нации? Ее трансформация? Раскол?

- Это залечивание раскола, который был создан политиками. Десять лет назад можно было справедливо говорить, что часть Украины является пророссийской, а часть - проевропейской. Теперь - благодаря Януковичу и Путину - нация консолидировалась, все регионы, кроме Донбасса и Крыма, стали проевропейскими, все ощутили значимость принадлежности к единой нации. Одновременно происходит трансформация. Толерантное и спокойное общество радикализировалось. Я думаю, состояние войны теперь будет перманентным, как будет, скорее всего, перманентным и конфликт на востоке страны.

Украина переходит от амбивалентной, балансирующей между Западом и Востоком политики к более конкретной форме управления государством, более жесткой, что, наверное, может привести и к серьезной борьбе с коррупцией. Я на это надеюсь. Но одновременно мне очень важно, чтобы осталась толерантность украинцев разного происхождения по отношению друг к другу. Я двадцать с лишним лет регулярно спорю с националистами. Мы уважаем друг друга, уважаем разницу в наших взглядах, никогда не переходим на оскорбления, и я хочу, чтобы все несогласные с другими украинцами всегда пользовались словами, чтобы не переходили к физическим действиям.