В интервью Deutsche Welle член Общественной палаты РФ Андрей Пржездомский пояснил, почему Россия требует реформирования стандартов международного наблюдения за выборами, в частности - принципов работы БДИПЧ ОБСЕ. Пржездомский возглавляет Российский фонд свободных выборов, который был основан 2001 году ЦИК РФ, РАН и Московской юридической академией. В ходе предвыборных кампаний 2007 и 2008 года Фонд отвечал за работу "горячей линии", которая собирала информацию о нарушениях. Работа "горячей линии" финансировалась, в основном, за счет государственных средств.

Deutsche Welle: Андрей Станиславович, что стало с информацией о нарушениях, которая поступила на "горячую линию"?

Андрей Пржездомский: К нам поступило в общей сложности 55 тысяч звонков. На часть вопросов мы отвечали сразу: наши эксперты просто давали разъяснения гражданам по поводу их прав и особенностей предвыборного законодательства. Вторая категория - информация о зафиксированных нарушениях, которая требовала срочной реакции. Мы ее оперативно передавали в ответственную избирательную комиссию. У нас с ЦИКом было соглашение, что комиссии должны реагировать на нарушения в течение часа. Третья категория - информация о нарушениях, которая передавалась в правоохранительные органы - вброс бюллетеней, административный нажим.

В общем, мы провели масштабную работу, впервые опробовали механизм общественного контроля, который был инициирован снизу, российскими НПО. Ну и, конечно, поддержка Общественной палаты нам очень помогла.

- А с какими общественными организациями вы сотрудничали?

- На местах привлекались разные НПО, главный критерий - они должны были быть ориентированы на практическую работу, а не на сотрясание воздуха. Мы создали сеть, которая охватила все, даже самые отдаленные регионы. Жаль, что наша работа не привлекла должного внимания со стороны международных наблюдателей. Думаю, если бы они хотели, они бы все это могли сами бы проверить и убедиться, что контроль со стороны общества был.

- Но если, как вы говорите, вы создали эффективный механизм общественного контроля, то тогда зачем вообще нужны международные наблюдатели?

- Международное наблюдение - это, в принципе, очень полезное дело, потому что оно дает возможность взглянуть на себя со стороны. Это повышает степень объективности, помогает лучше понять, что происходит у тебя в стране. Ведь мы склонны видеть себя в более благоприятном свете, чем это есть на самом деле.

Но здесь нужно соблюсти несколько условий, в первую очередь - условие уважения. Часто наши зарубежные коллеги с легкостью перешагивают этот рубеж и готовы поставить одни государства в первый ряд, другие - во второй.

- Вы не могли бы привести конкретный пример?

- Ну вот, например, в ОБСЕ - организации, признанной быть демократическим арбитром, имеют хождение два термина: государства к западу от Вены и государства к востоку от Вены. Это что, уважительное отношение? Получается, что, западные страны могут организовывать выборы, как им угодно, а восточные всегда будут ходить "в коротких штанишках", никак не дорастут до демократии?

Государства с так называемой "устойчивой демократией" сами пренебрежительно относятся к стандартам ОБСЕ. Одни не приглашают наблюдателей, другие делают это в неправовом режиме, зовут столько, сколько им захочется. Тогда возникает вопрос: чего же вы хотите от нас? Если есть универсальные нормы, с которыми все согласны, то давайте все их соблюдать. А те государства, которые сами не приглашают международных наблюдателей, не должны присылать своих представителей и к нам.

Изъянов в демократиях стран Европы и Америки очень много, и это все знают. Им еще самим нужно много сделать, чтобы стать полностью демократическими. США те же надо подтянуть, их выборы тоже еще не отвечают международным стандартам.

- В чем конкретно должно проявляться уважение?

- Прежде всего, в процедуре. Почему, на выборах в Киргизию в состав миссии ОБСЕ не были приглашены представители России? Мы ведь входим в эту организацию! Формирование миссии должно быть прозрачным, на демократической основе.

Потом, как миссия ОБСЕ может претендовать на полноценность оценки, если ее представители не в состоянии посетить не то что все, а даже большинство участков? То есть они не могут оценить процесс во всей своей полноте. Они по частному делают вывод об общем. Поэтому им следовало бы проявить чувство такта, встретиться с теми, кто отвечает за организацию выборов, попросить объяснений. Может, после получения объяснений их доклад стал бы менее критичным. А может они просто этого не хотят?

- Но ведь БДИПЧ хотела прислать 400 наблюдателей, однако РФ ограничила их число до 70…

- А почему к нам четыреста, а в другие страны - вообще никого? Возьмите США: там на последних выборах от ОБСЕ было 18 наблюдателей. Я там был частным образом, посетил 18 участков и не увидел вообще никого. А к нам хотят прислать несколько сотен. Это - неизбежный путь к конфронтации.

- Скажите, а как финансируется деятельность вашей организации и, в частности, "горячая линия"?

- Как и все. Постоянно ищем коммерческих спонсоров. Накануне выборов нам дали президентский грант - 1 миллион рублей на техническую и типографическую продукцию. Несколько проектов, связанных с грядущими региональными выборами, надеемся профинансировать за счет Общественной палаты.

- А с зарубежными спонсорами не работаете?

- У нас был опыт получения иностранного гранта, но мы от этого решили отойти. Я не буду утверждать, что грантодатель ставил нас в какие-то неприятные условия - нет, такого не было. Но мне сам этот факт показался унизительным. К тому же выборы - событие политическое, поэтому лучше, чтобы наблюдательные миссии финансировались за счет внутренних средств. Вообще местные общественные организации должно поддерживать государство, потому что иностранное финансирование создает нервозную обстановку. Хотя, конечно, государство должно проявлять терпимость и к спектру этих организаций, и к их деятельности.

Беседовала Татьяна Петренко