Сегодня у нас пойдёт речь об арабском мире и о современной арабской литературе. Тема интересная не только с точки зрения общественно-политической, но и с чисто литературной. Парадоксальное явление: серьёзные, интересные, художественное ценные книги современных арабских авторов издаются и читаются в Европе лучше, чем в самих арабских странах. В чём тут дело? Этим вопросом задаётся Штефан Вайднер – немецкий арабист и литературовед.

Нет сегодня в мире региона, который бы привлекал большее внимание. Арабский мир остаётся незаживающей раной.

Но делает ли политический, всемирно-исторический контекст арабскую литературу лучше, привлекательнее для читателей, доступнее? После 11 сентября 2001-го года, как сказал ливанский писатель Аббас Бейдоун, Запад читает арабскую литературу не как литературу, а как информационный материал, - для того, чтобы лучше узнать арабов, понять их менталитет, образ мышления, мотивы их поступков. Бейдоуна обижает этот, как он выражается, «литературный шпионаж». Ну, и что? Да здравствует литературный шпионаж! С того момента, как человек берёт книгу в руки, чтобы прочитать её, книга тоже берёт читателя в плен. Чем ближе и серьёзнее знакомишься с арабской литературой, тем яснее становится: так тоже можно рассказывать и сочинять. Это чудо различия, которое захватывает и пугает одновременно. Чудо различия, которое подарило европейскому восемнадцатому веку повествовательную дерзость «Тысячи и одной ночи». Чудо различия, которое подарило арабам двадцатого века модернистские формы европейской литературы.

Сегодня, спустя полвека после того, как Ас-Сайаб освободил богатую традициями арабскую литературу от сковывающей классической формы, эта литература так современна, как только можно быть современной литература. Совершенно на высоте своего времени, но в то же время существует и во всех других эпохах. Ведь какой ещё язык остался в течение полутора тысяч лет столь же неизменным, как арабский? Последняя реформа правописания была проведена более тысячи лет назад. Арабский орфографический словарь появился в тринадцатом веке и представляет собой ничто иное, как словарь языка, на котором писали за столетия до этого. Арабы сразу перепрыгнули из средневековья в постмодернизм. Для путешествия по эпохам им достаточны алфавит, состоящий из 28 согласных букв, и морфология, которая не знает исключений. Правда, даже самые естественные упрощения считаются диалектизмами, языковым популизмом, который недостоин языка Аллаха, языка, на котором написан ниспосланный Небом Коран. Каждый писатель, который пишет на арабском языке, пользуется помощью Неба, хочет он того или нет. Какие открываются здесь возможности! И в то же время – какая ответственность! Нет ничего удивительного в том, что многие из арабских писателей пишут охотнее на одном из европейских языков: французском, английском, голландском, немецком.

Шпагат, который делает современная арабская культура (между глубоким прошлым и рождающимся в муках будущим), никак нельзя назвать естественным и изящным. Это болезненно и часто выглядит отвратительно. Тот, кто интересуется арабской культурой и литературой современности, инстинктивно выбирает более симпатичное направление – к будущему. Другое направление менее привлекательно. Его представляют поэты, которые пишут так, как писали ещё 1500 лет назад, и всё же почитаются и читаются в арабском мире бОльшим количеством людей, чем, например, модернист Адонис. Есть также примитивные палестинские стихи-агитки, которые, однако, составляют существенную часть палестинской литературы. Есть «романы воспитания», написанные в духе радикального ислама, которые, судя по тиражам, очень популярны среди арабов. Есть в арабских странах и политическая публицистика, которая оправдывает теракты, то есть хладнокровные убийства невинных людей. Пишут и шейхи, благословляющие эти убийства, обращаясь к средневековой аргументации.

Но такая литература на немецкий не переводится и немецкий читатель её, к счастью, не знает. А как быть с литературой подлинной? После того, как писатель Нагиб Махфуз получил в 1988 году Нобелевскую премию, арабская литература с удивительной, почти головокружительной быстротой стала завоёвывать немецкоязычный книжный рынок. Арабов и арабскую литературу можно сейчас найти везде: в списках бестселлеров, в издательствах, которые ещё десять лет назад и не знали, что существует современная арабская литература, в программах культурных мероприятий, под подушками читателей и на страницах газет. Двести романов, переведенных с арабского языка на немецкий, насчитал Институт Гете. К этим романам надо прибавить море антологий и те произведения, которые написаны арабскими писателями на европейских языках. Такие больше известны широкому кругу западноевропейских читателей. Марокканец Тахар бен Желлун, сириец Рафик Шами и ливанец Амин Маалуф так популярны в Европе, как не был популярен здесь ещё ни один арабский писатель.

Однако этот факт показывает ещё и то, что через арабскую литературу пролегла глубокая трещина. Бездна разделяет языки, на которых пишут арабские писатели. Здесь ничего не меняет и то, что есть уже отдельные авторы, пишущие то на одном, то на другом языке, как, например, алжирец Рашид Буджебра, «вернувшийся» из французского в арабский, или иракец Хуссайн аль-Мозани, выпускающий книги как по-арабски, так и по-немецки. Здесь ничего не меняет и тот факт, что арабские авторы, пишущие на разных языках, читают друг друга, испытывают взаимное влияние, часто даже поддерживают друг друга, рекомендуют издательствам и переводят. Переводить надо и из чисто прагматических соображений. Только всё ещё отлично функционирующий западноевропейский книжный рынок может обеспечить автору стабильную материальную базу. В арабском же мире не существует развитой системы литературных премий, стипендий и хорошо оплачиваемых встреч с читателями. Ни один из писателей не может существовать благодаря только своему литературному труду. Для того, чтобы написать хорошую книгу, нужно много свободного времени и возможность спокойно работать. Ни того, ни другого нет у пишущих по-арабски авторов. То, что, тем не менее, много появляется хороших арабских книг, показывает, каким огромным потенциалом обладает эта литература, потенциалом, который сейчас не может быть полностью реализован. Но пора от теории перейти к конкретным произведениям, чтобы дать хоть какое-то представление о том, что это такое – современная арабская литература.

«Садитесь, и я расскажу вам о курении», - так приветствует читателей своего длинного стихотворения о курении восточного кальяна родившийся в 1930 году ливанец Адонис. «Хотите узнать Восток? – продолжает он. – Тогда узнаете и Запад». Прелесть стихотворения создает контраст между описаниями кальяна, самого процесса курения, приносящего наслаждение, и мистически-метафорического рассказа о различных частях кальяна.

Стихотворение о кальяне – прекрасный образец того, на что способна арабская литература благодаря именно своей древней предыстории и культуре. Но эта историко-культурная подоплека, как уже говорилась, одновременно является и препятствием. Порою лучше о ней просто забыть и всё богатое языковое прошлое игнорировать, что и делают многие молодые писатели. О том, что означает понятие «восток» для юного поколения, можно сказать буквально в нескольких словах, как это афористично сделал сириец Осама Эсбер.

С ее полуторатысячной историей языка, уходящей корнями в доисламскую эпоху, арабская поэзия и сегодня представляет собой «память культуры», «диван» арабов, как это называется с древних времен. Тот, кто хочет узнать и полюбить арабскую литературу, должен ближе узнать поэзию. Но разве не пишут арабы сейчас так же охотно романы? Пишут. Вот только читателей не хватает!

Может быть потому, что порою лишь благодаря местному колориту можно определить, что имеешь дело с арабской литературой? Тот, кто выступает против этого, становится защитником литературного гетто для арабских авторов. Сегодняшние проблемы арабской литературы не в том, что в ней слишком мало исконно арабского. Проблемы состоят в том, что ее возможности и запросы трагическим образом конфликтуют с политической, экономической и общественной реальностью арабского мира. Современная арабская литература испытывает большие трудности в том, чтобы быть понятой и принятой в очень традиционалистском обществе.

Крестьяне суданской деревни, жизнь которых Таджиб Салих описал в трех прекрасных романах, так же мало поймут эти романы, как и прекрасные женщины Александрии те дышащие чувственностью новеллы, в которых их описывает Эдвар аль-Харрат. Ирония, с которой Сабри Мусса в «Полуизменах» рисует ханжеские ухищрения добрачной половой жизни, должна быть невыносима для тех, кто подобные вещи практикует. В то время, как европейская литература поспешает за действительностью и в отчаянии ищет возможность соответствовать её непостижимой сложности, арабские писатели опережают арабскую действительность – причём, на века. Это, в принципе, замечательно. Но цена высока: никто их книг не читает – за исключением тех, кто сам пишет.

Арабская литература – это литература для интеллигенции, причем не потому, что она сложна для чтения и понимания, а потому, что только те, кто сам занимается культурой, обладает соответствующим уровнем образования и главное – необходимой внутренней свободой. Хорошая арабская литература (это вовсе не упрек) сегодня неуместна в обществе, секреты которого раскрывает и в котором почти совершенно не ценится.

Выводы арабиста и литературоведа Штефана Вайднера подтверждаются и фактами. Если в арабских странах продаются три тысячи экземпляров той или иной книги, она уже считается бестселлером. Денег на ней заработаешь. Для того, чтобы выжить, даже серьезные издательства берут деньги с авторов: те печатают там книги за свой счёт (по крайней мере, частично). Книжные магазины завалены весьма средней, чтоб не сказать сильнее, литературой. Института редакторов арабские издательства не знают, а самовлюбленные, как и везде, авторы, неохотно перерабатывают свои собственные произведения.

А ведь есть ещё и такая серьёзная проблема, как цензура. Цензура, кстати, функционирует в арабском мире иначе, чем это было в нацистской Германии или в Советском Союзе. Мотивы цензоров – не идеологические или политические, а, главным образом, религиозные. Но многие арабские страны относятся друг другу без особой симпатии, поэтому, к счастью, не координируют свои действия в области цензуры. Поэтому книги могут издаваться за границей. Цензуру смягчает и Интернет. Но количество пользователей Интернета в арабских странах очень мало, то есть хорошая, серьёзная арабская литература продолжает оставаться у себя на родине маргинальным явлением.

На этом мы завершаем сегодняшнюю передачу, посвященную литературе арабского мира и проблемам, с которыми она сталкивается. Тем нашим слушателям, кто захочет поближе и, так сказать, лично, не с чужих слов, познакомиться с современной арабской литературой, я рекомендую заглянуть на интернетовскую страницу arablit.narod.ru. Этот сайт так и называется: «Современная арабская литература». Здесь вы найдёте большой список переводов романов, стихотворений, новелл современных авторов из Алжира, Сирии, Египта, Ирака, Ливана Иордании, из других арабских стран. К сожалению, самих текстов мало, доступны лишь отдельные произведения. Но общую картину вы, по крайней мере, получите.