1. Перейти к содержанию
  2. Перейти к главному меню
  3. К другим проектам DW

"Ахматова": жизнь русской поэтессы стала французской оперой

5 апреля 2011 г.

Современный французский композитор Бруно Мантовани обратился к судьбе и творчеству русской поэтессы. Контур ее судьбы позволил ему создать масштабную драму.

Ахматова на портрете Натана Альтмана
Портрет Ахматовой кисти Натана АльтманаФото: VG Bildkunst, Bonn 2007, Staatliches Russisches Museum, St. Petersburg

Знаменитый профильный портретный рисунок Модильяни, на котором Анна Ахматова походит на склонившую голову греческую богиню, послужил не только мотивом для афиши новой оперы Бруно Мантовани, но и своего рода визуальной метафорой к его сочинению: Мантовани использует лишь контурно, пунктирно намеченные вехи судьбы поэтессы и создает драму поистине античного размаха.


Недалеко от реальности

Ленинград, 1941 год. Анна Ахматова, уже немолодая, склонная к полноте женщина, разговаривает с подругой Лидией Чуковской. Военный, голодный город, сталинские шпионы и густонаселенная коммуналка, где, помимо прочих, обитают супруг Николай Пунин, его новая спутница жизни Ольга, сын Ахматовой Лев Гумилев.

Лидия и Анна, сидя под все тем же знаменитым портретом Модильяни, вспоминают о былом значении литературы. Вернувшийся из университета Лев рассказывает, что не смог выдержать издевательств над памятью отца, расстрелянного поэта Николая Гумилева, и встал на его защиту. Стук в дверь. Льва уводят.

Анна Ахматова (Янина Бехле) и ее сын Лев (Атилла Кисс Б.)Фото: Elisa Haberer


Так заканчивается одна из сцен первого акта оперы "Akhmatova", поставленной только что на сцене парижской Opera Bastille. Во втором акте Ахматова находится в эвакуации в Ташкенте и там, в колонии художников и в компании подруг, Лидии Чуковской и Фаины Раневской, переживает что-то вроде иллюзии вернувшейся юности.

В третьем акте, как и полагается в античной драме, - возмездие: Сталин мертв, а вернувшийся из лагеря сын отрекается от предавшей его, как он считает, матери. В последней сцене Анна Ахматова, великая поэтесса, в одиночестве смотрит на море, небо и березы, символизирующие Россию.


Две трагедии в одной судьбе

В судьбе поэтессы Анны Ахматовой молодой французский композитор Бруно Мантовани (он родился в 1974 году) обнаружил сразу два ключевых конфликта, занимающих искусство со времен античности и ренессанса: отношения матери и сына, а также отношения художника и власти (или, если угодно, личности и рока). Музыка оперы экспрессивна, с элементами сериальности. Два с половиной часа собраны в жесткий смысловой и музыкальный корсет и объединены тревожным ритмом, который постоянно пульсирует, выражая неустойчивость, зыбкость бытия.



Тень ГУЛага не только проносится над сценой визуально (в качестве видеосеквенций), она присутствует и в музыке. Мантовани, признавшийся на предпремьерной пресс-конференции в глубокой любви к поэзии Ахматовой, продемонстрировал вместе с либреттистом Кристофом Гристи неповерхностное знание материала и несусальное к нему отношение. Он почти не допускает ляпов, за исключением, быть может, сцены, где Ахматова, опасаясь ареста, передает свои стихи Лидии Чуковской, по одной вырывая из блокнота страницы, которые Лидия прячет в декольте.

Фото: Elisa Haberer

Впрочем, это скорее упрек к постановщикам, в целом весьма корректно выдержавшим тональность спектакля. Почти стерильная сценография Николя Жоэля, одновременно аскетичная и по-французски элегантная, погружает сцену в оттенки серого цвета, иногда сгущающиеся до черного.


Приношение русской культуре

Не только выбор сюжета - приношение русской культуре, какой ее воспринимает современный парижанин. В музыке (особенно в очень сильно написанных хоровых сценах) чувствуется могучее дыхание Мусоргского.

Феерическая Янина Бехле в главной роли, постоянно поющая в труппе Баварской национальной оперы, стала героиней вечера. Остается загадкой, как современные певцы и певицы ухитряются петь партии такой продолжительности и такой степени сложности. Замечателен и румынский тенор Атилла Кисс Б. в роли Льва Гумилева.

Далекая от развлекательности опера была по достоинству оценена парижской публикой, за которой почему-то закрепилась слава легкомысленной. "Как хорошо, что вы и я не живем в то время в той стране!" - сказала моя соседка в конце спектакля. С ней было трудно не согласиться.

Автор: Анастасия Буцко
Редактор: Ефим Шуман

Пропустить раздел Еще по теме

Еще по теме

Пропустить раздел Топ-тема

Топ-тема

Пропустить раздел Другие публикации DW