На сцене Немецкой оперы (Deutsche Oper), с начала сезона ставшей "новым домом" для берлинского Staatsballett и Владимира Малахова, художественного руководителя и одновременно первого танцовщика труппы, состоялась долгожданная премьера спектакля "Пер Гюнт". Швейцарский хореограф Хайнц Шпёрли (Heinz Spoerli) адаптировал свой балет, премьера которого прошла с шумным успехом в Цюрихе в 2007 году к столетию смерти Эдварда Грига, для возможностей берлинского балета, и, конечно, для возможностей его первого танцовщика - Владимира Малахова.

Жил-был Пер Гюнт…

Для человека, привыкшего в иных видах современного искусства (в музыке или изобразительном искусстве) к достаточно высокой степени абстракции, "нарративность" и повествовательный характер хореографии Шпёрли могут показаться с непривычки странными, почти навязчивыми. Он действительно "рассказывает историю", как будто листая перед глазами зрителя книгу с картинками: вот молодой Пер не слушает маму и предается утехам в кругу шести блондинок, вот он встречает Сольвейг (Надю Сайдакову), вот он среди троллей, а вот - в объятиях Анитры (Полины Семионовой). Тут и разгул, и любовь, и одиночество, перетекающее в отчаяние. Поседевшая Сольвейг, к которой возвращается преклонить голову ибсеновский странник. Эту "историю в картинках" подчеркивает и характерный стиль Малахова, очень выразительного, индивидуального танцовщика.

Но реализм - вещь опасная. Если зритель начинает "верить", то он хочет "верить" каждой детали. Привередливое подсознание настраивает на "реалистический модус" и отказывается признавать, что страдания героя, которого танцует Малахов, это страдания того самого Пер Гюнта, мечтателя, задиры и Дон Жуана, который в своих полигамных страстях не может найти единственную любовь. И как-то не "проскакивает искра" между этими Пером и Сольвейг. Мы видим выдающегося, харизматичного танцовщика, как будто оказавшегося "не в своей роли". В этом есть своя трагичность. Особенно, если учесть общую ситуацию, в которой находится Владимир Малахов.

Конфликт премьера и директора

"Здесь танцует шеф. Постоянно", - под таким заголовком опубликовала рецензию на спектакль немецкая газета Die Welt. Стоит ли говорить, что рецензия с таким названием не может быть восторженной? "Малахов, сетующий на упадок сил и травмы, в нашей "сельской местности" настаивает на том, что он - танцовщик мирового уровня, - иронизирует автор статьи Мануэль Бруг (Manuel Brug). - 44-летний Малахов не может больше танцевать "принцев". Но он продолжает это делать, как будто он по-прежнему юный танцовщик, а не зрелый артист, каковым он является на самом деле. Его поклонники слепо следуют за ним, а он продолжает, как одержимый, танцевать вслед мифу о вечной юности".

Того же мнения придерживается и рецензент городской Berliner Zeitung: "Хореография Шпёрли в большой степени основана на принципах "большого балета", - отмечает анонимный автор. - Но большой балет живет за счет больших соло и дуэтов. А именно их в этом спектакле нет". "Он по-прежнему может "заполнить собой" сцену. Он большой артист. Но его время как танцовщика подошло к концу", - к такому беспощадному выводу приходит автор статьи.

Балет - дело темное

Если честно, не очень хочется присоединяться к хору профессиональных балетных критиков, единодушно требующих, чтобы шеф берлинской балетной труппы перестал танцевать (по крайней мере, главные роли), а перешел к деятельности в качестве хореографа и балетмейстера (что он, впрочем, и так делает).

Балет - очень специфическая сфера, не будучи профессионалом, сложно судить о справедливости иных претензий (в частности, технического характера). Конечно, классический балет, как и большой спорт, имеет жесткие требования к физической форме. Но все-таки странно слышать, что в сорок с небольшим - возрасте, когда артист и человек достигает зрелости, в частности, творческой, - мастер такого класса может оказаться "слишком стар" для больших ролей.

Возможно, правильным мог бы оказаться компромиссный путь решения этой проблемы: расширения репертуара за счет спектаклей, рассчитанных на "возрастного" танцовщика, с одной стороны, и предоставления "молодым талантам" труппы (которых сам же руководитель труппы и набирал) возможности танцевать "принцев" в классических спектаклях, с другой стороны.

Очевидно и то, что в Берлине еще долгие годы будут ходить "на Малахова". Артисты такого класса появляются не каждый день и не каждый год. Это большая ценность, измеряющаяся не только высотой (или длиной) прыжка. Главное - не девальвировать эту ценность. Следующая балетная премьера в Берлине - "Ромео и Джульетта" Прокофьева. Кто будет танцевать Ромео? От ответа на этот вопрос зависит многое.

Автор: Анастасия Буцко
Редактор: Марина Борисова

Хотите увидеть сцены из спектакля? Жмите на стрелки!