К тому, что вся современная бытовая электроника производится в странах юго-восточной Азии, мы уже привыкли. А ведь ещё сравнительно недавно – каких-нибудь 30 лет назад – бесспорными лидерами в этой области были американцы и европейцы. Впрочем, и в самой Азии расстановка сил за минувшие десятилетия изменилась: потеснив Японию, на первые места выдвинулись Китай, Тайвань, Малайзия, Сингапур. Теперь сходные процессы идут и в сфере биотехнологий. Сегодняшних лидеров – американцев, британцев, швейцарцев, немцев, – всё активнее теснят учёные азиатских стран. Конечно, разразившийся на прошлой неделе скандал вокруг южнокорейского профессора Хвана У Сока (Hwang Woo Suk), специалиста в области стволовых клеток, уличённого в подтасовке результатов исследований, в какой-то мере подорвёт научную репутацию региона. Однако один, пусть даже и громкий, скандал вряд ли сможет переломить общую тенденцию, тем более, что она вызвана не переменчивой модой, а имеет вполне конкретные причины материального свойства: азиатские страны зачастую предоставляют учёным гораздо лучшие условия для работы, чем даже США, не говоря уже о Европе. Наиболее разительным примером такого рода может служить Сингапур. Это крохотное островное государство площадью в 680 квадратных километров с населением менее 4,5 миллионов человек поставило перед собой амбициозную цель – к 2010-му году стать мировым лидером в сфере биотехнологий – и делает всё возможное для её достижения. В рамках этого уникального проекта в юго-западной части острова был возведён оборудованный по последнему слову техники научно-исследовательский центр, получивший название «Биополис». Он занимает комплекс из 7-ми футуристического вида зданий, соединённых между собой галереями-переходами.

У истоков проекта стоял Филип Йео (Philip Yeo), глава ведомства, отвечающего за науку, технологии и исследования. Дальновидный политик, по образованию инженер, считается главным стратегом сингапурского «экономического чуда». Это именно благодаря ему в Сингапуре получили развитие наукоёмкие отрасли – производство компьютеров и микропроцессоров, роботов, лазерной оптики, а также электронного телекоммуникационного оборудования:

Любое правительство должно заботиться, прежде всего, о создании рабочих мест. Наша экономика вынуждена ориентироваться на высокие технологии: мы же не Китай и не Индия, у нас нет сельского хозяйства. Вот поэтому мы и делаем ставку на перспективные отрасли – в частности, на биотехнологии и фармацевтическую промышленность.

До сих пор на строительство и оборудование центра «Биополис» из госбюджета было потрачено 300 миллионов долларов – американских, не сингапурских. На протяжении ближайших 5-ти лет будет выделено ещё 3 миллиарда долларов. Но Йео подчёркивает:

Главный фактор – не деньги, главный фактор – это люди..

Правительственное решение о строительстве центра «Биополис» было принято в апреле 2001-го года. А всего лишь 2,5 года спустя состоялось его официальное открытие. Темпы, в Европе немыслимые. Вот оно, одно из преимуществ Азии: в Германии за столь ничтожный срок вряд ли удалось бы провести всю проектную документацию через соответствующие инстанции, а уж о том, чтобы приступить к строительству, и речи быть не может. Между тем, в Сингапуре на сегодняшний день уже свыше 90-та процентов лабораторных и офисных площадей комплекса «Биополис» обрели хозяев – и не каких попало, а выдающихся исследователей с мировыми именами. Как же Филипу Йео удалось их всех завербовать?

Я прихожу к ним и говорю: Вы нам нужны! Вот и всё. Учёные – тоже люди, им приятно, когда они востребованы. Значит, их нужно упрашивать. И, конечно, предложить им оптимальные условия для работы. И тогда они согласятся.

Чтобы заполучить в «Биополис» лучших из лучших, Йео не жалеет ни времени, ни сил. По его словам, всё это изрядно напоминает охоту на крупную дичь:

Я охочусь на слонов. А это требует терпения. Могут пройти годы, прежде чем мне удастся поймать одного такого гиганта. И эти тяжеловесы привередливы и прожорливы. Иными словами, я должен обеспечить их удобными для работы помещениями, самым современным оборудованием, солидными финансовыми возможностями. С другой стороны, я могу не тратить своё время на вербовку посредственностей. Я обхаживаю только лучших, остальные предлагают свои услуги сами.

Следует признать, что усилия Йео приносят плоды: список выдающихся учёных, перебравшихся на работу в Сингапур, становится всё длиннее. В нём – и видный немецкий специалист в области биологии клетки Аксель Улльрих (Axel Ullrich), директор Института биохимии имени Макса Планка в Мартинсриде, и ведущий британский онколог сэр Дейвид Лейн (David Lane), и его коллега Йошиаки Ито (Yoshiaki Ito) из Японии, и известные американские генетики Нил Коупленд (Neal Copeland) и Нэнси Дженкинз (Nancy Jenkins), и шотландец Алан Коулмен (Alan Colman), один из создателей клонированной овечки Долли, и британский лауреат Нобелевской премии по медицине Сидни Бреннер (Sydney Brenner). Но Йео говорит:

Я ни в коем случае не должен зависеть от какого-то одного слона. Ведь многие из них рано или поздно покинут Сингапур. Учёных мирового уровня невозможно навечно привязать к одному месту. Но очень важно, чтобы те, кто уезжает, сохранили в душе добрые чувства. Лучшая реклама – это довольные учёные. Поэтому я делаю всё, чтобы моим слонам жилось здесь вольготно. Я оборудую им лаборатории, даю им деньги и мышей для опытов. Остальное зависит от них самих.

Индийский учёный-генетик Бираппа Венкатеш (Byrappa Venkatesh) работает в крупнейшем в «Биополисе» Институте молекулярной и клеточной биологии, штат которого насчитывает 450 сотрудников. Вместе с нобелевским лауреатом Бреннером он возглавляет рабочую группу из 15-ти человек, которая громко заявила о себе в 2002-м году, расшифровав геном японской рыбы фугу. Этот геном – самый маленький из всех известных на сегодняшний день геномов позвоночных, что позволяет использовать его для сравнительного анализа наследственного материала других животных. Венкатеш говорит:

Институт молекулярной и клеточной биологии изначально создавался с одной целью: доказать, что в такой стране как Сингапур в принципе возможно проведение научных исследований на мировом уровне.

Институт существует уже 18 лет. Полтора года назад он переехал в «Биополис», и Венкатеш очень рад этому обстоятельству:

«Биополис» – место, способствующее продуктивной научной деятельности. Здесь параллельно осуществляется множество разных проектов, в которых участвуют учёные различных специальностей. У нас имеется любое, самое современное оборудование, и эта инфраструктура используется всеми совместно, что, с одной стороны, позволяет наиболее эффективно распорядиться выделенными финансовыми средствами, а с другой, способствует постоянному обмену опытом и информацией. Такой обмен чрезвычайно важен для исследователей, и в этом отношении «Биополис» предоставляет все возможности.

Все лаборатории расположены вдоль длинного коридора. Двери и перегородки выполнены из прозрачного стекла, так что обилие света и интерьер, в котором доминируют открытые пространства, словно приглашают коллег к общению.

В центральной части коридора расположена зона аппаратуры совместного пользования: холодильные, морозильные и сушильные шкафы, термостаты, электронные микроскопы высокого разрешения и прочее визуализирующее оборудование. Все аппараты отвечают последнему слову техники, на этом здесь не экономят.

В отдельном помещении установлены 4 так называемых ДНК-секвенатора – это компьютерные устройства для анализа наследственного материала стоимостью в 300 тысяч долларов штука. Специальная группа техников следит за тем, чтобы аппараты работали всегда, 24 часа в сутки.

Отправив пробу ДНК на анализ сюда, вы получите результат уже на второй день. Раньше, когда мы вынуждены были посылать наши пробы на сторону, такой анализ мог длиться неделю, а то и больше. Конечно, это раздражало, поскольку обычно вы не могли продолжать работу, не получив результаты предыдущих анализов.

Здесь же созданы и все необходимые условия для экспериментов на животных – свиньях, кроликах, крысах, мышах, рыбах. Имеется, например, виварий на 300 тысяч мышей, аквариум с одной из крупнейших в мире установок по разведению рыбок «данио рерио» (Danio rerio) – модельного организма, весьма широко применяемого в генетических исследованиях. Иными словами, в Сингапуре создан рай для исследователей. Впрочем, в этом раю действуют строгие правила, касающиеся, например, опытов на животных, или архивирования генетической информации, или обращения с эмбриональными стволовыми клетками. Однако эти правила гораздо либеральнее, чем, скажем, в Германии: так, репродуктивное клонирование человеческих эмбрионов в Сингапуре запрещено, терапевтическое – разрешено. Вполне прагматический подход, аналогичный британскому. Что, впрочем, не мешает и британским учёным перебираться на работу в Сингапур. Сэр Дейвид Лейн вспоминает:

Условия для работы здесь замечательные, так что мы смогли приступить к исследованиям, не откладывая. Все лаборатории были полностью оборудованы, администрация старалась во всём помочь. И все кадровые вопросы, касающиеся приёма на работу новых высококвалифицированных сотрудников, решались без проблем.

Дейвид Лейн – профессор университета в шотландском городе Данди, видный специалист в области молекулярной биологии и исследователь рака. За работы по изучению онкогена р53 он удостоился, пожалуй, всех мыслимых наград, за исключением Нобелевской премии. И вот, взяв в университете на 2 года отпуск за свой счёт, учёный прибыл в Сингапур, чтобы возглавить здешний Институт молекулярной и клеточной биологии. Дейвид Лейн вспоминает, как Филип Йео уговаривал его решиться на этот шаг:

Он очень настойчивый человек. Он всё время спрашивал меня: почему Вы не соглашаетесь взять на себя руководство институтом? Что я должен сделать, чтобы Вы согласились? В конце концов я осознал, что мне предоставляется уникальная возможность осуществить свои исследовательские планы, и принял предложение. В принципе все учёные хотят одного и того же: работать в хорошо оснащённой лаборатории, иметь достаточно денег на исследования и пользоваться уважением окружающих. В Европе и США учёные постоянно подвергаются критике или даже нападкам: достаточно вспомнить жаркие дискуссии по поводу генетически модифицированных сельскохозяйственных культур или эмбриональных стволовых клеток. В Сингапуре всё совершенно иначе. Здесь люди очень ценят нашу работу.

Финансирование института, возглавляемого Лейном, равно как и всех прочих институтов «Биополиса», на ближайшие 5 лет гарантировано. Это непривычная, но на редкость удобная ситуация – отсутствие необходимости всё время искать спонсоров, – говорит профессор:

Финансовая ситуация позволяет мне стратегически планировать деятельность института. И вообще открывает передо мной массу возможностей. Вчера у меня была встреча с одним специалистом, которого я хотел привлечь к работе в институте. Я спросил его, интересует ли его это место, он ответил «Да!», и всё. Так просто кадровые вопросы решаются только здесь, больше нигде. И всё это позволяет мне быстро получать результаты.

Конечная цель Лейна – создание новых, более эффективных противоопухолевых препаратов. Присущее «Биополису» сочетание фундаментальных и прикладных исследований создаёт для этого отличные предпосылки, тем более, что здесь же расположились и лаборатории ряда крупнейших фармацевтических компаний – таких как «Novartis» и «GlaxoSmithKline». Однако ни о каких гарантиях успеха речь идти, конечно, не может, и ответственные лица в Сингапуре это понимают, – считает Дейвид Лейн:

Здесь не оказывают давления – в том смысле, что мне никто не говорит: «вот, дескать, если вы до конца недели не представите нам новый препарат, мы вашу лавочку прикроем». «Биополис» рассматривают здесь как долгосрочный проект.

Йенс Руэ (Jens Ruhe), один из сотрудников рабочей группы Акселя Улльриха, воспринимает ситуацию иначе. Сам профессор Улльрих проработал в Сингапуре один год и бывает теперь здесь лишь наездами – прилетает каждые полтора-два месяца на неделю. Однако его группа из 11-ти сотрудников, созданная в рамках проекта «Онкогеном», продолжает вести исследования в «Биополисе».

Это совершенно ясно: здесь речь идёт о получении результатов, которые поддаются коммерческому использованию. Весь проект «Биополис» подчинён министерству торговли и промышленности, и это само по себе уже о многом говорит. И здесь довольно внимательно следят за тем, кто что делает. То есть контролируют. И ожидают определённой отдачи от капиталовложений. По моему ощущению, давление есть.

И бюрократия, считает Руэ, здесь тоже имеется:

Здесь нужно более детально обосновывать своё желание иметь тот или иной прибор. И времени на все эти управленческие процедуры уходит больше, чем в Германии, – по крайней мере, в нашем институте имени Макса Планка. А ведь это время, потраченное зря. Хочется использовать его для работы.

Однако в целом и Руэ оценивает условия работы в Сингапуре положительно. И то, что профессор Улльрих решил реализовать свой проект «Онкогеном» именно в Сингапуре, представляется вполне естественным. Во-первых, на него произвёл сильное впечатление энтузиазм местных властей. Во-вторых, внушительным оказался и предложенный бюджет – 3 миллиона долларов. А в-третьих – и это, видимо, самое главное, – профессору была выделена аппаратура, которой нет в нужном количестве в других местах и без которой осуществить систематический поиск генов, вызывающих онкологические заболевания, просто невозможно:

Здесь просто имеется очень много ДНК-секвенаторов, с помощью которых весь проект можно реализовать за сравнительно короткое время. Думаю, что это и стало главным побудительным мотивом для профессора Улльриха.

Многие правозащитники вполне резонно указывают на то, что в Сингапуре нет подлинной демократии, что в стране однопартийная система, а у власти давно находится авторитарный режим, решительно расправляющийся с оппозицией, что по количеству приводимых в исполнение смертных приговоров на душу населения Сингапур занимает первое место в мире, что за брошенный на тротуар окурок наказывают принудительными работами или тюремным заключением, а за еду, питьё или курение в общественном транспорте – штрафом в 5 тысяч долларов. Всё это верно. Но верно и то, что уровень жизни в стране неуклонно растёт, преступности практически нет, экономика бурно развивается, да и в деле демократизации наметился некоторый прогресс. А кроме того, нельзя не согласиться с Филиппом Йео, когда он говорит:

Во многих странах Запада хороший футболист или игрок в гольф пользуется большим уважением, чем выдающийся учёный. Этим парням платят миллионы за то, что они попадают по мячу. Мы же инвестируем миллионы в науку и технологию, а значит – в будущее нашей экономики. Это гораздо разумнее. К тому же наши люди готовы на многое ради прогресса, успеха и благосостояния. Это очень мощные стимулы.

Сингапур целенаправленно ищет способных молодых людей в Индии, Китае, Вьетнаме, Камбодже и Малайзии, платит им солидные стипендии и посылает их учиться в Гарвард, Кембридж или Стэнфорд. По сути дела, страна осуществляет долгосрочную и широкомасштабную программу подготовки научной элиты.