«Говорит Ленинград! 19 часов 59 минут, 27 января 1944 года. Мы включили наши микрофоны на Невском проспекте, за минуту до того, как Ленинград будет салютовать победе своих героев»...

Так звучал голос Ленинграда – города-победителя – ровно 60 лет назад.
Так кончалась трагедия, унесшая в общей сложности порядка трёх миллионов жизней – из них около двух миллионов жизней солдат, немецких и советских, и более миллиона жизней мирных жителей.
Точного числа жертв Ленинградской трагедии мы не узнаем никогда.

• На Нюрнбергском трибунале фигурировала конкретная цифра: 641 тысяча человек. Но последние подсчёты историков говорят о том, что эта цифра не меньше 800 тысяч, а по разным данным называют до миллиона человек.

Говорит Дмитрий Сотчихин, научный сотрудник Музея обороны и блокады Ленинграда. Официальная послевоенная статистика учла лишь коренных ленинградцев: а ведь город был полон беженцами.

• Они не знали, что происходит на самом деле: если послушать сводки Информбюро... Немцы наступают, мы отбиваемся, переходим в успешные контратаки... Ничего нельзя было понять...

Именно беженцы, незарегистрированные, а потому не имевшие даже хлебных карточек, умирали первыми, они, найденные замёрзшими на улицах, заполняли анонимные могилы Пискарёвского и других кладбищ.
Почему Жданов за две недели до закрытия блокадного кольца пытается изобличить Микояна как «врага народа» за попытку отправить в Ленинград несколько составов с продовольствием? Кому везли копчёную колбасу самолёты, пробивавшиеся в окруженный город с «большой земли».
Книги – как «Другая блокада» Никиты Ломагина – лишь начинают приоткрывать завесу «государственной тайны» над блокадой, которой мы до сих пор не знаем.

Блокада и война – сложные, тяжелые, болезненные темы, и для России, и для Германии. Может, для Германии даже в большей степени.

Через несколько месяцев увидеть свет посвящённая блокаде книга Йорга Ганценмюллера. В течение нескольких лет фрайбургский историк работал в российских и в немецких архивах. «Ленинградская трагедия с самого начала была не военной операцией, но сознательным и целенаправленным геноцидом, направленным на уничтожение людей», - такова основная мысль книги Йорга Ганценмюллера. Чудовищная правда, фундаментально подкреплённая историческими документами, вступает в противоречие сразу с двумя мифами: советским мифом о героической обороне города и немецким мифом о «военной операции на северо-западном фронте»:

• Немецкой стороне более удобно рассматривать блокаду как чисто военную операцию, поскольку то, что происходило там, является на самом деле геноцидом. Германии нелегко даёт осмысление тех преступлений, которые были совершены Вермахтом. Когда этот процесс начался, основное внимание было сконцентрировано на уничтожении евреев. Что касается преступлений, совершённых Вермахтом против остального гражданского населения Советского Союза – или, скажем, Польши, - то они несколько отошли на второй план. Блокада Ленинграда рассматривалась исключительно как событие военной истории.

В западной истории существует мнение, что блокада Ленинграда была в известной мере спровоцирована советской стороной – в частности, призывом Ворошилова к восстанию в случае входа немецких войск в город...

• Да, именно так это преступление оправдывалось тогда – и оправдывается до сих пор – тем, что существовала угроза восстания населения. Однако все документальные источники указывают на то, что стратегическое решение в отношении Ленинграда принималось вовсе не по соображениям сохранения живой силы, а именно с целью уничтожения жителей города. Что касается упомянутого вами призыва Ворошилова, то он пришёлся нацистам как нельзя более кстати: Геббельс, потирая руки, записывает в своём дневнике, что теперь он знает, как оправдать блокаду в глазах мировой общественности.

В 60-ые и 70-ые годы, на которые в Германии пришлась эпоха активного осмысления второй мировой войны «поколением детей» совершались попытки понять, что же было в Ленинграде, но эти попытки натолкнулись на монументального мифа о «героической обороне города»:

• Советская сторона неизменно отказывалась рассматривать Ленинградскую трагедию с позиций её жертв. Настаивая на мифе о героической защите города, она полностью отказалась от возможности видеть в данной ситуации геноцид. С первой директивы Гитлера от сентября 41 года и до последних дней блокады вся стратегия была нацелено на уничтожение жителей. Командованию было запрещено принимать сдачу города, даже если таковая будет предложена, и приказано «загонять» жителей обратно в случае попыток их выхода. Вермахт не был «остановлен советскими войсками», а специально занял позиции вокруг города, чтобы выморить его голодом. Вермахт не собирался брать Ленинград.

Господин Ганценмюллер, вы много работали в архивах – в том числе и в российских.

• В архивах вам в принципе не могут быть открыты все двери. У меня осталось ощущение, что многое ещё находится под замком. Война по-прежнему остаётся слишком болезненной темой. Но даже того, что мы видели, достаточно, чтобы сделать вывод о принципиальном характере ситуации...

И всё же – даже если учитывать особенности послевоенной ситуации, холодную войну и т.д. - в Германии знают о Ленинградской блокаде пугающе мало. Сталинград, Дрезден, Хиросима – трагедии этих городов запечатлены. Но – не Ленинград. Тем временем, в блокаду погибло в пять раз больше мирных жителей, чем в Хиросиме, и в два раза больше чем во время всех бомбардировок немецких городов.
Чувствительный показатель – книжный рынок: на сайте крупнейшего книжного Интернет-посылторга, amazon.de, можно обнаружить порядка сорока книг, в названиях которых фигурирует слово «блокада». Но 35 из них посвящены послевоенной блокаде Западного Берлина советскими войсками, и лишь одна – 1992 года выпуска и отсутствующая в продаже – блокаде Ленинграда.

Почему?

• Да, это попытка вытеснить эту тему из сознания.

Считает немецкий историк Петера Яна, директор музея Второй мировой войны в Карлсхорсте под Берлином – и составитель того, единственного сборника о блокаде:

• Мы вытесняем из сознания те страдания, которые мы причинили нееврейскому гражданскому населению Советского Союза. Мы делаем это, чтобы не иметь на нашей коллективной совести ещё одно «преступление века».

Германии есть в чём себя упрекнуть. И упрёки эти звучат сегодня достаточного громко.