Биография Маттиаса Адриана (Matthias Adrian) неоднозначна: будучи четырнадцатилетним подростком, он вступает в праворадикальное товарищество, а в 21 год становится активным членом Молодых национал-демократов - молодежной организации ультраправой Национал-демократической партии Германии (НДПГ). В 2000 году он начинает критически переосмысливать праворадикальную идеологию и дистанцируется от нее.

Сегодня 32-летний Маттиас Адриан работает в общественной организации EXIT-Deutschland, помогающей неонацистам выходить из праворадикальных группировок. Несмотря на угрозы, которые Маттиас Адриан – особенно, в первое время после выхода - получал от своих бывших соратников, активист не скрывает своего настоящего имени и прошлого, часто выступая на дискуссионных форумах как оппонент правых экстремистов.

Deutsche Welle: Как вы оказались в праворадикальных кругах?

Маттиас Адриан: Прежде всего, нужно заметить, что я воспитывался в очень консервативной семье. Поэтому уже в детстве была заложена основа для развития правоэкстремистского мировоззрения. Мой дед, участник Второй мировой войны, часто рассказывал мне про времена национал-социализма в позитивном тоне - якобы все было не так и плохо. Однако его рассказы не совпадали с тем, чему нас учили на уроках истории в школе. Я даже пререкался с учителями. И вот, в 13 лет, мне в руки попала ультраправая "Немецкая национальная газета", которую к нам как-то принес один из знакомых моего отца. То, что я прочел в ней, соответствовало интерпретации истории Третьего рейха в моей семье.

А, кроме того, в газете я, наконец, нашел объяснение, почему школа пытается "навязать" мне другие ценности: там говорилось, что со времен Второй мировой немцев постоянно насильно перевоспитывают, что современная интерпретация истории в Германии - лженаука, целью которой является создание лжереальности. До сих пор это утверждение является одним из центральных в правоэкстремистском подходе к истории. В 13-14 лет ищешь ответы на волнующие тебя вопросы - на тот момент ответы праворадикальных идеологов соответствовали моей реальности, и поэтому я начал себя с ними идентифицировать.

- Сегодня вы работаете с новой неонацистской молодежью. Если вы сравните ее с вашим временем - концом 80-х - началом 90-х годов - существуют ли какие-то различия?

- Меня интересовала в первую очередь сама идеология. А сейчас правый экстремизм для многих подростков - это определенный стиль жизни: музыка, одежда, мир совместных переживаний и ощущений. Одним словом, своя тусовка. И проблема, на мой взгляд, заключается именно в том, что порой первое соприкосновение с этой праворадикальной тусовкой происходит очень рано - в 11-12 лет. В этом возрасте детей и подростков начинает волновать выбор своего индивидуального стиля. А правоэкстремистским организациям только того и надо: они прилагают много усилий, чтобы завлечь как можно больше молодежи в свои сети.

- И как они это делают?

- С помощью обширной развлекательной программы: начиная от демонстраций и заканчивая романтикой у костра с пением под гитару. Если не учитывать алкогольные эксцессы, то можно сказать, что неонацисты осознанно используют классические методы работы с молодежью. И проблема здесь состоит в том, что государство, экономя на культуре и молодежных проектах, предоставляет праворадикалам широкое поле деятельности. Они с удовольствием занимают освободившуюся нишу, чтобы внедрять в сознание молодых людей свои идеи. А если говорить о стратегических приемах, то одно из важнейших мест занимает музыка как средство пропаганды.

Тексты песен, как ничто иное, способны транспортировать праворадикальное мировоззрение в непринужденной форме для широкой публики. Ведь до подростков гораздо легче достучаться с помощью музыки, чем с помощью газет и листовок. И даже если 90 процентов публики скажут: "Что за неонацистский бред!", все же найдутся 10 процентов, которых содержание может заинтересовать. В этом и состоит стратегия ультраправых: завлечь с помощью музыки как можно больше людей в свои круги, а потом из молодежной субкультуры, которая симпатизирует праворадикальной идеологии, вербовать партийные кадры.

- Есть еще какие-то другие причины, объясняющие, почему подростки - важная целевая группа для правых радикалов?

- Когда-нибудь им исполнится 18, и они придут на избирательные участки.

- Как бы вы сформулировали современные тенденции развития правого экстремизма в Германии?

- Речь идет, прежде всего, о смене имиджа в глазах общественности. Во-первых, это касается стиля одежды. Традиционный имидж неонацистов - бритоголовые молодчики в тяжелых сапогах и дутых куртках - это уже не круто, "деревня". Существуют праворадикальные магазины, которые предлагают менее броскую одежду, не отличающуюся на первый взгляд от любой другой. Поскольку старый имидж ассоциируется у большинства людей с открытой агрессией, то, сменив стиль одежды, новые праворадикалы стараются по максимуму вписаться в общепринятые внешние рамки. Ведь для благовоспитанных соседских пай-мальчиков гораздо проще заговаривать с обыкновенными людьми и увлекать их своими идеями и аргументами.

Следующее - это смена тем. Сегодня на переднем плане стоит, к примеру, не откровенная ксенофобия, а более "мягкая", социальная проблематика: нехватка мест в детских садах, безработица, государственная школьная политика и так далее. Такие повседневные проблемы знакомы и понятны рядовому гражданину, поэтому к ним он более восприимчив. И следующее, над чем сейчас работают праворадикалы, - это отказ от открытого насилия и имиджа воинствующих возмутителей общественного порядка. Безукоризненное поведение необходимо им для активного участия в политике.

- Почему в вашем сознании произошел перелом по отношению к праворадикальной идеологии?

- В какой-то момент у меня просто открылись глаза на многие вещи. Дело в том, что я не принадлежал к "фракции любителей развлечений". Правая идеология интересовала меня на уровне политики. Скинхедов я, например, всегда считал бандой воинствующих алкоголиков, не имеющих никакого понятия о политике. Когда я вошел в круг приближенных к партийной верхушке, то воочию убедился, что слова функционеров НДПГ во многом расходились с делами. Это все равно, что проповедовать воду, а самому втайне пить вино - мораль с двойным дном. Я увидел, насколько коррумпирована вся организационная структура. Тогда я решил отойти от участия в активной партийной жизни, чтобы посвятить себя интенсивному изучению классики национал-социализма. Я хотел "осовременить" ее и сделать "удобоваримой" для сегодняшнего читателя. И во время изучения догматических произведений национал-социализма, я понял, какой все это бред.

- Вы можете привести пример?

- Например, главный идеолог НСДАП Альфред Розенберг серьезно считал, что арийская раса берет свое начало в Атлантиде. Но ведь это утверждение настолько абсурдно, что даже не подлежит обсуждению. Меня поразило, что все националистическое учение основывается на подобных аргументах, не имеющих никакой реальной основы. Ведь я читал книги национал-социализма в оригинале! И вот тогда я понял, что вся праворадикальная идеология - это псевдонаучная бессмыслица, лженаука, суеверие, не имеющее ничего общего с реальностью. Она только перечисляет проблемы, но не предлагает собственных решений.

Беседовала Ольга Сосницкая