Сегодня мы познакомим вас с фрагментами из новой книги Виктора Суворова – автора легендарного «Ледокола», «Дня М» и «Аквариума». Но на этот раз речь идёт не о работе Главного разведывательного управления Советской Армии, офицером которого когда-то был Виктор Суворов, и не о том, что Сталин готовился напасть на Германию в 41–м году. Тема новой книги (она называется «Тень победы», уже опубликована по-немецки и вышла по-русски в издательстве «АСТ») – другая. Её герой (точнее, антигерой) – маршал Жуков.

Летом 1940 года Сталин и Гитлер изменили лицо Европы. Германия разгромила и оккупировала Францию, Бельгию, Голландию, Люксембург, а Советский Союз присоединил к себе Эстонию, Литву, Латвию, Бесарабию, Северную Буковину, кусок Финляндии. В континентальной Европе остались только два мощных государства, только две больших армии: германская и советская.

Сложившуюся ситуацию следовало осмыслить и обсудить. И вот в сентябре 40-го года все командующие советскими военными округами и армиями, начальники их штабов, некоторые командиры корпусов и дивизий получают сообщение о том, что в декабре в Москве состоится совещание высшего командного состава. Совещание собиралось весьма необычное. Было известно, что проводится оно по приказу Сталина. Причём ожидалось присутствие не только Сталина, но и всего состава Политбюро. На совещании предстояло заслушать и обсудить доклады. Центральный доклад – «Характер современной наступательной операции» – было поручено подготовить командующему Киевским особым военным округом генералу армии Жукову.

В книге «Ледокол» говорится, что, получив такое задание, Жуков провел единственное в своей жизни теоретическое исследование. Автор просит прощения у читателей. Это ошибка. Никаких теоретических изысканий Жуков в своей жизни не проводил. Автором доклада был полковник (тогда полковник) Иван Христофорович Баграмян.

Жуков, как считают его поклонники, был гениальным стратегом, и любил поражать слушателей глубиной военной мысли. Но мысли его – чужие. Жуков щедро рассыпал жемчужины военной мудрости, которые в изобилии готовили для него безвестные полковники.

Правда, в данном случае получился сбой. Безвестный полковник Баграмян в ходе войны и после нее догнал Жукова в воинском звании: он сам стал маршалом Советского Союза. О том, как был сотворен доклад Жукова, Баграмян рассказывал подробно и многократно. Жукову некуда было деваться, он вынужденно подтвердил: да, занят я был ужасно, поэтому мою работу выполнил полковник Баграмян.

Занят?! Защитники жуковской гениальности могут найти множество неотложных и срочных дел, которыми по самое горло был загружен командующий войсками Киевского особого военного округа. Однако, что бы апологеты ни придумали, мы останемся при своем мнении: не могло быть ничего более важного, чем выступление на этом совещании. Согласимся: Киевский особый военный округ могуч и важен. Не будем спорить: у командующего много дел. Однако, предстояло совещание наивысшего уровня, на котором должен был обсуждаться самый важный вопрос: как уберечь страну от возможного разгрома и гибели. Что могло быть важнее? Жукову дали возможность подняться над рутиной одного округа и окинуть взглядом стратегические дали. Делами округа на короткое время могли бы заниматься заместители Жукова. Во главе округа стоит военный совет, который помогает командующему принимать решения. Военный совет способен управлять округом в отсутствии командующего. Есть у Жукова начальник штаба, есть первый заместитель и просто заместители, есть начальник артиллерии, командующий ВВС, начальник разведки и еще целая ватага генералов. Пусть они пока занимаются Киевским округом, а сам великий стратег совсем немного времени уделит раздумьям о грядущей войне и безопасности страны. Сталин намеревался заслушать мнение своих стратегов. Но у стратега Жукова не оказалось времени на подготовку к совещанию. Чушь какая–то!

Ну, хорошо, – могут возразить поклонники Жукова, – но это – частный случай. К тому же речь идёт о военной теории. Зато практиком Георгий Константинович был гениальным! Великий полководец, он и японцев на Халкин-Голе разгромил, и Сталинградскую битву выиграл, и Берлин взял!

Давайте разберёмся. Свою «большую» военную карьеру Жуков начинал в конце двадцатых годов под командованием Рокоссовского. Будущий маршал Советского Союза Константин Константинович Рокоссовский лично знал Жукова полвека. Он и выдвинул его в 30-м году на вышестоящую должность.

Было это так. В 30–м году Рокоссовский – командир 7-й Самарской имени Английского пролетариата кавалерийской дивизии. А Жуков в этой дивизии командовал 2-й бригадой. Вот выдержка из аттестации, подписанной Рокоссовским: «Жуков обладает значительной долей упрямства. Болезненно самолюбив». Необузданное самолюбие Жукова сочеталось с пьянством, изрядной половой распущенностью и нечеловеческой жестокостью.

Свидетельства Рокоссовского 25 лет прятали от народа. Теперь они опубликованы. И они впечатляют. Рокоссовский описывает обстановку дикой нервозности в бригаде Жукова. Бригаду трясло и лихорадило. Порядок удалось навести, только убрав Жукова с бригады. Жукова, что называется, отфутболили на повышение. Рокоссовский пишет:

«Шли жалобы к нам в дивизию, и командованию приходилось с ними разбираться. Попытки воздействовать на комбрига успеха не имели. И мы вынуждены были, в целях оздоровления обстановки в бригаде «выдвинуть» Жукова на высшую должность».

И Жукова отправили в Москву на должность помощника инспектора кавалерии Красной Армии. Не оттого пошел он на повышение, что был очень хороший командир, а оттого, что надо было обстановку разрядить, избавить от него бригаду.

В Красной Армии жестокость ценится. Но у Жукова жестокости было больше того, что требовалось.

Через год, в октябре 1931 года, аттестацию на Жукова уже пишет член Реввоенсовета СССР, инспектор кавалерии Семен Михайлович Буденный. Он считает, что Жуков – твердый член партии, но добавляет: наблюдается излишняя жесткость. Следующая ступень карьеры для Жукова – командование 4-й кавалерийской дивизией. «Буденный вспоминал, как Жуков вступал в командование кавдивизией, и как излишне сурово обещал навести в ней порядок». Сам Семен Михайлович Буденный весьма часто, как говорится, «подносил в морду». Не стеснялся. На этот счет есть достаточно свидетельств. Но стиль Жукова даже для Буденного был неприемлем.

Много позже, в октябре 61-го года маршал Голиков на весь мир (было это на 22–ом съезде КПСС) заявил, что Жуков – это унтер Пришибеев. Пресмыкательство перед Хрущёвым здесь не при чём. Ещё в 46–м году Голиков обвинял Жукова в невыдержанности и грубости по отношению к офицерам и генералам. Можно цитировать бесконечно. Командующий войсками Белорусского военного округа Ковалёв: «Имели место случаи грубости в обращении с подчинёнными...» Маршал Советского Союза Ерёменко (в январе 43–го года – генерал–лейтенант, командующий Сталинградским фронтом): «Жуков, этот узурпатор и грубиян, всех топтал на своём пути... Это человек страшный и недалёкий. Высшей марки карьерист». Главный маршал авиации Новиков: «Касаясь Жукова, я, прежде всего, хочу сказать, что он человек исключительно властолюбивый и самовлюблённый, очень любит славу, почёт и угодничество перед ним и не может терпеть возражений».

Маршал Рокоссовский, ставший уже подчинённым Жукова: «После разговора по «ВЧ» с Жуковым я вынужден был ему заявить, что если он не изменит тона, то я прерву разговор с ним. Допускаемая им в тот день грубость переходила всякие границы». И так далее.

Жуковское хамство легендарно. Ничего удивительного. Образование у него – низшее. Так записано в автобиографии. Четыре класса школы и кавалерийские курсы, где Жукова учили саблей махать. Он свободно изъяснялся только на матерно-командирском наречии. Но зато, – скажут мне, – он не знал ни одного поражения в жизни! Это главное! Ни одного поражения?! Правда заключается в том, что ни один полководец мира не имел таких грандиозных и позорных поражений, какие имел Жуков. Разгром Красной Армии летом 41-го года, когда Жуков был начальником Генерального Штаба, – это величайший срам мировой истории. Такая катастрофа не постигала никогда ни одну армию мира. В 41–м году Красная армия потеряла 5 миллионов 300 тысяч солдат и офицеров убитыми, попавшими в плен и пропавшими без вести. Это не считая, раненых, контуженных и искалеченных. В 41-м году Красная Армия потеряла более шести миллионов единиц стрелкового оружия. Этого оружия было бы вполне достаточно, чтобы вооружить весь вермахт.

Красная Армия за тот же период потеряла 20500 танков. Этого могло хватить на укомплектование пяти таких армий, как вермахт.

Потери советской артиллерии за первые полгода войны – более ста тысяч орудий и минометов. Этого тогда было достаточно для укомплектования всех армий мира вместе взятых и не один раз, а многократно.

Неужели начальник Генерального штаба Георгий Константинович Жуков за весь этот позор не несет ответственности?

Возражают: Жуков тут не при чем, во всё вмешивался Сталин. Накануне войны Сталин не давал великому стратегу Жукову возможности принимать мудрые решения. На это возражение следует отвечать словами нашего героя. Жуков рассказывал, что якобы 29 июля 1941 года он заспорил со Сталиным. Сталин якобы сказал, что Жуков несет чепуху. На это Жуков якобы ответил: «Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт».

Допустим на минуту, что такой разговор был, что Жуков действительно так вёл себя после фашистского вторжения. Возникает вопрос: почему он не вёл себя так до вторжения?

Не надо было бы скандалов, громких фраз, надо было просто объясниться с вождем: товарищ Сталин, наши мнения не совпадают, зачем вам нужен советник, мнение которого безразлично для вас?

У каждого руководителя высокого ранга есть средство заставить считаться с собой. И это средство – отставка. Во все времена министры, генералы, маршалы пользовались этим средством: за чужую дурь – не ответчик, увольте. Если у человека есть принципы, он обязан их отстаивать. Так вел себя в октябре 41-го года командующий Дальневосточным фронтом генерал армии Апанасенко. Он считал, что последние противотанковые пушки с Дальнего Востока забирать нельзя, пусть даже и ради спасения Москвы. Он покрыл Сталина матом и объявил: сорви с меня генеральские лампасы, расстреляй, – пушек не отдам.

Вот это - смелый и принципиальный человек.

В общем, выход был. В крайнем случае, от необходимости принимать преступные решения Жуков мог уйти в смерть. Пожертвовав собой, Жуков мог открыть глаза Сталину и другим руководителям на их ошибочные действия и тем спасти миллионы своих соотечественников. Если бы Жуков застрелился накануне войны в знак протеста против неправильных действий Сталина, вот тогда ему следовало ставить памятник. Вот тогда ответственность за разгром нес бы кто-то другой.

Теперь о Сталинградской битве. Вспомнив Сталинград, мы вспоминаем Жукова. Это он, величайший полководец ХХ века, был творцом одной из самых блистательных операций Второй мировой войны, а, возможно, и всей мировой истории. Сталинград – подтверждение неоспоримой истины: где Жуков, там победа! Сталинград – доказательство гениальности Жукова: бросил взгляд на карту, и сразу нашел решение!

Но посмотрим: откуда стало известно, что план Сталинградской стратегической наступательной операции предложил именно Жуков?

Источник найти легко: это он сам такое рассказал. Это он сам себя объявил автором плана операции, правда, признавая, что был и соавтор – маршал Василевский. Вообще о Сталинграде в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Жуков вещает подробно и много: «Ставка 12 июля создала новый Сталинградский фронт…» «К концу июля в состав Сталинградского фронта входило…» «Большую организаторскую работу провели обком и горком партии Сталинграда по формированию и подготовке народного ополчения…»

Всё это так, всё это интересно, но обратим внимание на мелочь: в июле 42-го года Жукова в Сталинграде не было, и быть не могло. Он находился совсем на другом направлении, весьма далеко от Сталинграда. С 11 октября 41-го до 26 августа 42-го года Жуков командовал войсками Западного фронта, который воевал совсем на другом направлении в тысяче километров от Сталинграда.

Между тем, 42-й год для Западного фронта, которым командовал Жуков, был годом жестоких поражений и огромных потерь. На Западном фронте Жуков проводил непрерывные бестолковые наступательные операции, каждая из которых завершалась провалом. Самая кровавая из них: Ржевско-Сычевская.

Интересно, что «Советская военная энциклопедия» четко определяет сроки проведения этой операции, перечисляет армии и корпуса, которые привлекались для ее проведения, помещает карту. А Жуков, который эту операцию проводил, не сообщает ни сроков проведения операции, ни сил, которые привлекались, и карту не помещает. Вместо этого из мемуаров Жукова мы узнаем:

о коварной политике США и Великобритании;

о планах Сталина;

о замыслах Гитлера;

о партийно-политической работе в Красной Армии;

о подвигах рядовых солдат и сержантов;

о сопротивлении советского народа в тылу врага;

о героическом труде рабочих и крестьян;

о руководящей и направляющей роли Коммунистической партии и ее мудрого Центрального комитета;

об операциях на всех фронтах, кроме Западного.

В мемуарах Жукова нет карты Ржевско-Сычевской операции, которую Жуков проводил, зато есть другая карта: вот как немцы рвались к Сталинграду, в котором Жукова в то время не было, за оборону которого Жуков в тот момент не отвечал.

В мемуарах Жукова сказано, что немцы понесли у Сычевки «большие потери». О потерях его собственных армий – ничего. А между тем, многомесячную тупую мясорубку под Ржевом и Сычевкой под руководством гениального Жукова помнили все фронтовики. «Я убит подо Ржевом», – так называется одно из самых пронзительных стихотворений о войне, которое написал Александр Твардовский. Это был штурм в лоб. По той же схеме, что и вчера. По той же программе. По пять атак в день. По семь. По десять. На те же высотки. Месяц за месяцем. С января по август.

Но почему же после того, как в августе 1942 года захлебнулось очередное наступление на Сычевку, после восьми месяцев кровавой беспросветной мясорубки, Сталин назначил командующего Западным фронтом Жукова своим заместителем? Очень просто. Не за блистательные победы Сталин поднял Жукова, не за гениальные мысли, а за то, что много месяцев гнал сотни тысяч людей в смерть и даже глазом не моргнул!

Сталину нужно было иметь помощниками двух людей с совершенно разными данными. Это как у командира полка: начальник штаба – мыслитель, а заместитель командира полка – погоняло. Начальник штаба – генератор идей. А там, где решается в данный момент самая важная задача, туда командир посылает своего заместителя – орать и материться.

На всех остальных уровнях – та же система: у любого начальника всегда должен быть один помощник, так сказать, по мыслительной части, а другой - по части пробивной. Вот и на самом верху Сталин устроил также. При Сталине – мыслитель Василевский. Он составляет планы. Но нужен еще и тот, чья работа – гнать людей на смерть. Это работа для Жукова. Он – заместитель по расстрельной линии, помощник Верховного главнокомандующего по мордобойной части. Так и в Берлин вошёл – по грудам трупов своих солдат.

Автор: Виктор Суворов