DW: Похожа ли ситуация с "Матильдой" на то, что происходило в Советском Союзе, ведь по словам некоторых чиновников, фильм стоило бы даже запретить?

Евгений Майзель: В Советском Союзе могли запретить фильмы социалистические, коммунистические, и, конечно же, запрещали различные эстетские эксперименты несоветской направленности. Но чтобы запрещали то, чего нет, - такого советская власть не знала, если не рассматривать случаи, когда цензоры работали в режиме реального времени, а режиссер изначально не имел полной свободы.

В этом смысле история с "Матильдой" - это казус курьезный и одновременно очень серьезный. Он  курьезный потому, что это нарушает наши представления о базовых конституционных свободах и заодно о здравом смысле. И он в то же время серьезный, потому что имеет большие последствия. В результате запросов и деятельности госпожи депутата (Натальи Поклонской - Ред.) главы республик обращаются к министерству культуры с тем, чтобы им запретили показ "богохульного" фильма в их республиках. Вещь абсолютно беспрецедентная, любопытный изгиб верноподданнической мысли. Министерство культуры, которое у нас, заметим, вовсе не является либерально-демократическим, все же вручает режиссеру фильма прокатное удостоверение. Но главы республик на местах сами решают запретить то, что еще никто не видел. Ситуация с "Матильдой" сочетает анекдотическую, даже постыдную историю с серьезными законодательными прецедентами.

Конечно, и худсовет советских времен, и нынешние поборники нравственности нарушали закон тогда и нарушают его сейчас. Ведь и в Советском Союзе цензура была формально запрещена, и сейчас действует конституция, где сказано, что цензура - это уголовное преступление. Но если в Советском Союзе шла речь об оценке конечного произведения, то сегодня госпожа депутат даже не видела фильм, и ее это не останавливает.

- В чем особенность кинематографической цензуры в Советском Союзе?

- Особенность состоит в том, что советская история кино была связана с цензурой с самого начала. Кинопроизводство - вещь солидная, дорогостоящая, в нее вовлечено много людей, и государство с самого начала увидело значимость кинематографа. Но в 1910-е и 1920-е  годы еще была некая эстетическая вольница. За это время было создано большое количество выдающихся фильмов самых разных художественных направлений - тогда торжествовал эксперимент. Но в конце двадцатых - начале тридцатых годов вольница закончилась. Многие режиссеры пострадали. Пожалуй, ни один выдающийся режиссер того времени не избежал обвинений в формализме. Соцреализм стал торжествовать, и с этого момента доминировал социалистический стиль с идеологической направленностью.

-  По каким критериям власть запрещала фильмы? 

- Здесь снова парадокс: строгих критериев не было, критерий был один - понравиться главному зрителю страны. В начале тридцатых было важно понравиться товарищу Сталину. Тонкость ведь в том, что никакие вообще советские режиссеры не были, даже в мыслях своих, антисоветчиками. Все они снимали фильмы о вещах, которые они считали правильными и коммунистически направленными. Тем не менее, многие великие режиссеры, которые были радикальнейшими коммунистами и старательно возвеличивали действительность, например, Дзига Вертов, товарищу Сталину не нравились. А нравились ему голливудские фильмы, и он хотел, чтобы в СССР был аналог Голливуда.

Любопытно, что эта схема, в ослабленном виде, просуществовала почти до конца советской власти. Потому что и Хрущев, и Брежнев любили смотреть новое кино.
С Брежневым связана история, например, обратного свойства. Худсовет и министр культуры, которые были основными цензорами, могли зарубить фильм и положить его на полку. В частности, серьезные вопросы вызвал фильм "Джентльмены удачи" – все-таки там много из жизни криминального мира, что не очень-то красит советскую действительность. Но Брежневу картина понравилась, и вскоре она вышла в широкий прокат.

- Вы упомянули Дзигу Вертова…

- Вертов промахнулся - не понравился Сталину несколько раз. В годы войны на студии ЦОКС Вертов снял фильм "Тебе, фронт" - это была его последняя попытка вернуться в большое кино. Однако и этот фильм не пришелся товарищу Сталину по сердцу, после чего Вертов, этот великий изобретатель и автор, которому поклонялся сам Чаплин, до конца своих дней работал редактором монтажа, просто монтировал чужие документальные фильмы, поточную продукцию.

Многие фильмы оказывались на полке и после войны, попав к широкому зрителю лишь с перестройкой и после. Это были фильмы наших важнейших кинематографистов, главных художников и мыслителей кино. Например, фильмы режиссеров Алексея Германа, Киры Муратовой, Элема Климова, Глеба Панфилова и многих-многих других. Надо понимать, что история полки нередко отражала историю наиболее творческого и смелого кинопроцесса, скрытого от широкого и вообще любого зрителя. Некоторые фильмы просто спасали. Фильм "Комиссар" режиссера Александра Аскольдова должен был быть уничтожен, но режиссер Сергей Герасимов успел вынести пленку и спрятать ее. Пленку обнаружили во времена перестройки.

- В разные десятилетия существования СССР в фильмах вырезали сцены различной тематики. Например, при Брежневе вырезали сцены, связанные с алкоголизмом, а при Хрущеве в фильмах надо было избегать образа Сталина...

- Да. Любопытно, что можно обнаружить параллели этого мягкого форматирования действительности и с нашим временем. Если мы, например, говорим про эпоху Брежнева, то в эти годы начинает постепенно возвращаться в массовую культуру образ Сталина. Как известно, при Брежневе началась мягкая форма ресталинизации, которую мы можем наблюдать и сейчас. Сегодня мы видим образ вождя народов в эмблемах, в кино - причем в довольно неожиданном виде. После разоблачения преступлений лично Сталина и его приближенных о нем вдруг начали говорить в так называемом "объективном" ключе, допускающем добродушное отношение к зверствам того времени.

Смотрите также: