Кирилла Серебренникова распяли. Это не пустая метафора. Его мучения в течение этого года, начиная с дикого ночного ареста в Петербурге, дикой арестантской доставки в Москву, вплоть до клетки, в которую его посадили в суде, вплоть до отправки под домашний арест, который все продолжается и продолжается, - это и есть распятие.

Распяли его физически, психологически, духовно: заставили томиться, объясняться, унизили холодными, гнусными подозрениями. Лишили возможности нормальной работы, способности руководить театром... Для творческого, чуткого, ранимого, самолюбивого человека это и есть распятие. Пытать надеждой, оговором, параллельной травлей сотрудников, читкой бесчисленных обвинительных томов - разве это не публичная казнь?

Его наказание превысило все возможные нормы страдания, которое с легкой руки Достоевского порой считают полезным для творца.

Но разве домашний арест - это так уж ужасно?

Да. Это ужасно для российской культуры, для гражданских свобод, для места России в мире. Страна, которая не ценит своего прославленного режиссера, обесценивается не меньше, чем ее национальная валюта.

Чем дольше длится дело Кирилла Серебренникова, тем больше говорят о том, что оно сфабриковано, высосано из пальца, неверно доложено высшему начальству. И всем известно, что оправдательный приговор в такой ситуации невозможен. Случай Серебренникова превратился в вопиющий пример показательного процесса. Все могут попасть в эти жернова, о которых говорил Кирилл на недавнем заседании суда, но вот уже все и попали в них, кто - испугавшись, кто - решившись плюнуть на всё и бежать, куда глаза глядят.

- Держитесь! - сказал Кирилл, обращаясь к собратьям по русской культуре.

С каждый годом это все труднее.

А может быть (включается незатейливая конспирология), там что-то от нас скрывают? Какую тайную причину имеет гипержестокость по отношению к талантливому режиссеру, создавшему свой театр?

Кто-то шепчет: дело не в экономике, и не в политике, а в чем-то совсем другом, в бытовых причудах режиссера, в нарушении законов интимного жанра.

Однако на фоне других мер устрашения: отправки на перевоспитание федерального министра и либерального губернатора, на фоне борьбы с подростками, молодыми девчонками, попавшими в политическую мышеловку, с перепостами, лайками, вообще с соцсетями, - все больше и больше становится сомнительным то, чтобы в случае Серебренникова было что-то сугубо личное.

Просто времена стремительно меняются, и интеллигенция не успевает перестать удивляться переменам. Теперь каждый может оказаться Кириллом Серебренниковым - не по таланту, а по жестокости и бессмысленности несправедливого наказания.

Жестокость наказания, как известно, возрастает пропорционально укреплению единоначалия. Наказывать ни за что: эту классическую схему мы уже проходили в тридцатые годы. Теперь проходим период не меньшего произвола. Наказывают за самую возможность усомниться в политическом бессмертии системы. Исходя из такого расклада, Кирилл Серебренников переходит в разряд мучеников.

Виктор Ерофеев, писатель, литературовед, телеведущий, автор книг "Русская красавица", "Хороший Сталин", "Акимуды", "Розовая Мышь" и многих других, кавалер французского Ордена Почетного легиона.

Этот комментарий выражает личное мнение автора. Оно может не совпадать с мнением русской редакции и Deutsche Welle в целом.

Смотрите также:
Какие спектакли запрещали в СССР и России