Влияние СМИ в России резко ограничено, а истинным положением дел в стране и мире всерьез интересуются от силы два миллиона человек. Об этом заявил в интервью Deutsche Welle российский писатель и журналист Виктор Шендерович.

Deutsche Welle: Во всем мире 3 мая отмечают день свободы прессы. Когда живешь в России, начинает казаться, что такой день в календаре есть, но ни свободы, ни прессы нет. Вы согласны с этим?

Виктор Шендерович: Нет. То есть свободы слова, конечно, нет, но пресса есть. Мы ведь живем, слава богу, не в Северной Корее, у нас государство не тоталитарное, а всего лишь авторитарное. Вот я, например, не вхож больше на центральные федеральные каналы телевидения и радио, но меня не расстреливают за мои слова. Я даже уверен, что выйду отсюда и со мной ничего не случится. Другое дело, что в нашей стране резко ограничен ареал влияния СМИ. Вот есть, скажем, радиостанция "Эхо Москвы", интернет, ну, там еще пара газет. Но на этом все и заканчивается.

То есть существует такое гетто на полтора-два миллиона человек, которым все это нужно и доступно. В Финляндии, скажем, это была бы достаточно большая аудитория, но в России с электоральной точки зрения власть может позволить себе пренебречь столь малыми числами. Судите сами, из 100 с лишним миллионов избирателей два миллиона - это жалкие два процента. То есть пресса есть, говорить можно, только тебя мало кто слышит.

- Есть мнение, что, будь в России в свое время создано общественное телевидение, оно могло бы стать по-настоящему независимым и "народным" СМИ, однако сейчас пытаться создать его - уже поздно и даже опасно. Вы тоже так считаете?

- Могу сказать так: я вхожу сейчас в группу, которая называется "Общественные хроники" и была создана в рамках движения "Кирилл Мефодьевич". Это движение базируется на том, что пытается в массовом порядке обучать население России видеоязыку. Мы разработали специальную методику обучения и взяли достаточно широкий сегмент - от коммунистов до Московской Хельсинкской группы. Одновременно с обучением видеограмоте людей из этих самых разных организаций идет работа над сайтом, на котором будет аккумулированы материалы, созданные нашими учениками.

Мы не претендуем на слово "телевидение", то есть там не будет вообще никаких ведущих и никаких слов - просто одни видеосюжеты. Будет стоять дата, отмечена точка на карте, где происходит событие, и "картинка", что именно происходит. На страничке мы планируем размещать и видеозапись программы "Время" за тот же день - так, для сравнения. Пусть люди смотрят, думают, оценивают. Пусть понимают, чем их кормит наше центральное телевидение и насколько это отличается от реальной жизни.

- То есть интернет-вещание, по-вашему, может вскоре заменить телевидение?

- Да, можно говорить о том, что интернет даже заменит телевидение. Речь, понятно, идет не о спецэффектах, не о качестве изображения, а об информативной составляющей. Через интернет новости попадают к пользователям значительно быстрее. И конечно, спастись от этого невозможно - тем, кто хотел бы спастись. Это так же невозможно, как остановить технический прогресс, который неизбежно ведет нас вперед и частью которого, кстати, является сам интернет.

- В России, похоже, интернет и без появления там телевидения стал едва ли не единственным независимым каналом распространения информации...

- Это не только российская, но и мировая тенденция. Проникновение интернета и расширение его влияния делают его, если так можно сказать, неуловимым. То есть бороться с интернетом можно, но только при тоталитарном режиме, установившемся, например, в Северной Корее. Там, говорят, интернет имеется только у члена политбюро, который за это отвечает, так что достаточно выдернуть из розетки один провод - и интернета в стране вообще не будет.

Но в остальном мире интернет все больше проникает в нашу жизнь. Он проник и в Египет, и в Иран, и в Беларусь. И это - серьезная сила. Маленький пример: 25 лет назад Хафез Асад сровнял с землей сирийский город, который взбунтовался. Там погибли около 30 тысяч человек - и ничего. В мире об этом практически никто не знал. Были редкие сообщения в западных СМИ - и все. Во время нынешних событий в Сирии погибло в тысячу раз меньше людей, но это повлекло за собой смену в правительстве Башара Асада. А все потому, что была сделана видеосъемка, которая попала в интернет, и уже нельзя сделать вид, что этого не было. Это история, которая показала силу интернета. Да и примеры с использованием Facebook во время событий в Египте это подтверждают.

- И все-таки, видите ли вы приметы того, что свобода слова может вернуться в Россию? Не является ли примером такого прорыва, скажем, выступление Леонида Парфенова на вручении премии имени Владислава Листьева в конце прошлого года?

- Юмор ситуации для меня заключается в том, что с большим общественным резонансом Леонид Парфенов в 2010 году сказал то, что я говорил в 2001, 2002, 2003 годах, только не по телевизору и без фрака. Ну что ж, замечательно, что он это сказал. Лучше поздно, чем никогда. Это симптоматика какой-то нестабильности, какого-то качания внутри этой системы, какой-то грязноватой оттепели… Как симптом это прекрасно. Мне только немножечко смешно, когда Леонид Парфенов и Савик Шустер становятся символами свободы слова. Но все же лучше так, чем никак.

Беседовал Егор Виноградов, Москва
Редактор: Сергей Вильгельм