"Автопортрет", - так называется книга воспоминаний Владимира Войновича. Эта увлекательная беллетризованная автобиография написана в типичном для Войновича стиле, ее язык точен, ироничен, лаконичен, парадоксален. "Автопортрет" - не просто история жизни писателя: это история эпохи, даже нескольких эпох, пережитых создателем легендарного солдата Ивана Чонкина, автором других великолепных романов, повестей, пьес.

Deutsche Welle: Автобиографическая книга носит подзаголовок "Роман моей жизни". Роман - это художественное произведение, мемуары - жанр документальный. Так "Автопортрет" - это документальная или художественная книга?

Владимир Войнович: Документальная. Что касается "романа", то здесь я имел в виду не жанр самой книги, а то, что я свою жизнь рассматриваю как роман.

- Очень часто бывает так, что герой ведет за собой автора, меняя первоначальный замысел. В "Автопортрете" и герой - Войнович, и автор - Войнович. Произошло ли то же на этот раз? Увел ли герой автора в сторону от первоначального замысла?

- Этого произойти просто никак не могло, потому что в данном случае героя вела судьба. То есть не я был автор, автор был другой, тот Автор, который где-то там, наверху, если он там есть. Он вел героя туда, куда герой пришел. Правда, скажем, о службе в армии я первоначально намеревался написать немного, а в результате получилось много. Много потому, что когда воспоминания всплывают, то одна вещь тянет за собой другие, которые вроде были уже давно забыты, но, оказывается, нет, не забыты, они где-то в подкорке лежат. Что же касается героя... Пушкин писал: "Какую штуку удрала со мной Татьяна - она замуж вышла!" Вымышленная Татьяна, конечно, могла "удрать" и выйти замуж за генерала, а вот если бы Пушкин писал о себе или о своей жене, то такой "штуки" уже не было бы.

- Сегодня в России выходит очень много самых разных воспоминаний. И, насколько могу судить, все они, за исключением нескольких явных пасквилей, - довольно приглаженные. Все там хорошие: и летчики, и полководцы, и актеры... Даже Берия хороший! Ваш "Автопортрет" - совершенно другой. Чем вы это объясняете?

- Ну, во-первых, я объясняю это тем, что не читал других мемуаров, а, во-вторых, я хотел просто честно описать свою жизнь, что в ней было, людей, которых я встречал. Я их изображаю такими, какими я их встречал, какими видел. Я никогда ни на кого в жизни не возводил напраслину. Вот, например, когда писал книгу "Портрет на фоне мифа" о Солженицыне, очень критическую книгу, мне отдельные недоброжелатели Солженицына предлагали какие-то материалы, доказывающие, что с ним было якобы то-то и то-то, разоблачительные материалы. Но, так как я сам этого не знал и не был уверен в достоверности, всё отмел. И даже не смотрел в ту сторону. Я всегда старался объективно описывать того или иного человека, как бы я к нему ни относился.

- Раз уж зашла речь о книге "Портрет на фоне мифа", то надо сказать, что отношения с Солженицыным в "Автопортрете" практически не озвучены. Там вообще лакуны в тех случаях, когда соответствующие события были уже описаны в других ваших книгах, будь то история с квартирой или с попыткой отравления в "Метрополе". Насколько я понимаю, вы намеренно не хотели повторяться?

- Да, я это сделал специально. Я только одну свою книгу, в которой много биографического материала (она называется "Замысел"), практически разорил и больше ее издавать не буду. Значительная часть материала из "Замысла" вошла в "Автопортрет". А вот "Иванькиаду", историю своего отравления и книгу о Солженицыне собираюсь сейчас издать в одном сборнике. Так что читатель, если он захочет, может считать его приложением к моим воспоминаниям. Поэтому я намеренно обо всех этих историях рассказал в "Автопортрете" мельком, а подробно о них можно будет узнать из нового сборника. Я, кстати, как раз закончил комментарии к "Иванькиаде". Ведь дело давнее, и сегодня я могу кое-что рассказать из того, о чем не мог рассказать тогда.

- Но это комментарии к давно написанной книге. Вопрос, который мне просто страшно задавать: мемуары довольно часто подводят итог жизни. Значит ли это, что Владимир Войнович больше ничего не будет писать?

- Зарекаться не собираюсь. Обычно, правда, пишется в таком порядке: сначала - мемуары, потом - некролог. Но иногда судьба дает человеку какой-то промежуток между мемуарами и некрологом. И я не зарекаюсь от того, что постараюсь чем-то этот промежуток заполнить.

Беседовал Ефим Шуман
Редактор: Дарья Брянцева