Владимир Чижов, постоянный представитель России при ЕС, считает, что уже в июне этого года может быть начата работа над редактированием отдельных статей нового соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Евросоюзом и РФ. В интервью Deutsche Welle дипломат выразил уверенность в том, что кризис открывает перед Москвой и Брюсселем новые возможности.

Deutsche Welle: Владимир Алексеевич, давайте начнем с общего вопроса. Нынешний экономический и финансовый кризис, с вашей точки зрения, сблизит Россию и Евросоюз или, наоборот, обострит противоречия?

Владимир Чижов: Я думаю, что нынешний кризис (конечно, при наличии политической воли с обеих сторон) может придать импульс отношениям между Россией и Европейским Союзом и открыть новые возможности для сотрудничества. Неслучайно на саммите "двадцатки", который состоялся в Лондоне, лидеры России и стран Евросоюза, а также представители Еврокомиссии, в том, что касается анализа кризиса и поиска путей выхода из него, во многом выступали со схожих позиций. Так что я настроен оптимистично.

- Россия до сих пор обладает значительными валютными резервами. Есть ли планы потратить хотя бы часть этих средств на покупку предприятий в странах ЕС, скажем, относящихся к энергетической отрасли?

- Да, насколько мне известно, у российских компаний такие планы есть. Главное, чтобы их возможности в эпоху кризиса соответствовали подобным намерениям. Отдельные сделки уже заключены, в частности в топливно-энергетической сфере. Известно, что компания "Сургутнефтегаз" приобрела пакет акций венгерской нефтегазовой компании MOL. "Аэрофлот" проявлял интерес к покупке чешских авиалиний. Некоторые предприятия были успешно приобретены такой российской компанией, как "ЛУКОЙЛ", в частности, в Италии, в Испании, ранее в Болгарии. Конечно, возможности у российских компаний в нынешние кризисные времена, наверное, не те, что были раньше, но я думаю, что, во-первых, в российских инвестициях нет ничего страшного ни для европейских, ни для каких-либо других партнеров. Во-вторых, я считаю, что взаимное инвестирование - это очень надежный инструмент, подкрепляющий материальную основу взаимозависимости наших экономик, и также немаловажный элемент экономической, да и политической стабильности в наших отношениях.

- Многие в Евросоюзе беспокоятся о том, что за частными российскими компаниями могут стоять государственные интересы…

- Эти страхи, во-первых, зачастую преувеличены; а во-вторых, даже в тех случаях, когда речь идет о российских компаниях с государственным участием, в этом тоже не следует видеть ничего страшного. В конце концов, и в "Газпроме" есть иностранные инвестиции, в том числе и немецкие. Это элемент взаимопроникновения и взаимозависимости, поэтому если кто-то думает, что, имея пакеты акций в каких-то компаниях, российское правительство напрямую управляет ими, то это большое заблуждение. В конце концов, мы все живем в условиях глобальной рыночной экономики. Поэтому деятельность этих компаний подчиняется законам рынка.

- Давайте немного поговорим об Украине. Приостановка переговоров о выделении 5-миллиардного стабилизационного кредита Украине выглядит как наказание за то, что Киев подписал с Евросоюзом декларацию о модернизации газотранспортной системы. Это так?

- Я, откровенно говоря, не следил за ходом этих переговоров, и не уверен, что они начинались, поэтому, было ли что приостанавливать, это вопрос неоднозначный. Что же касается содержания брюссельской декларации между Украиной и Еврокомиссией, то возникают вопросы в связи с тем, как все процедурно было сделано, фактически за спиной России. В отдельных положениях декларация прямо противоречит ранее подписанным российско-украинским документам, в том числе 10-летнему контракту на транзит газа. Эта декларация предполагает, что расценки за транзит будут пересмотрены в сторону увеличения в одностороннем порядке. К чему это приведет? Естественно, "Газпром" вынужден будет поднять цены на газ и в минусе окажутся украинские, а также европейские потребители.

- То есть, вы говорите о возможности пересмотра газовых соглашений с Украиной?

- Фактически так оно и получается. Кроме того, я уже не первый год слышу от представителей Евросоюза, что для ЕС одним из главных приоритетов во внешней энергетической политике является диверсификация маршрутов, источников, поставщиков и так далее. Но о какой диверсификации может идти речь, если эта брюссельская декларация прямо говорит о планах увеличения транзитных мощностей газотранспортной сети Украины еще на 60 миллиардов кубометров в год, то есть примерно в полтора раза. Это не только не означает никакой диверсификации, наоборот - это усилит доминирующие позиции Украины как транзитной страны, через которую и так идет 80 процентов российского газа.

И потом, непонятно, откуда эти 60 миллиардов кубометров возьмутся? Кто-нибудь Россию спросил, а у нее есть этот газ? А если даже есть, собираемся ли мы качать его в Европу именно через Украину? Может, мы собираемся поставлять его со Штокмановского месторождения по трубопроводу "Северный поток" в Германию или в Турцию по "Голубому потоку", или через Белоруссию? И никто не спросил потребителей, то есть европейские энергетические компании, а им нужен этот дополнительный газ?

- Президент США Барак Обама вроде бы пообещал не отказываться от планов администрации Джорджа Буша по развертыванию элементов американской системы ПРО в Восточной Европе. Вы не теряете надежду, что можно будет найти компромисс по этому вопросу?

- Что касается заявлений, которые делались американской администрацией, то они звучали по-разному. В принципе, как мы понимаем, основное отличие подхода нынешней американской администрации заключается в том, что она намерена без предубеждений оценить этот вопрос. Сколько Соединенным Штатам потребуется времени, я не знаю, но мы готовы эту проблему обсуждать, мы никогда не отказывались от диалога. Более того, российская сторона изначально предлагала США совместно поискать пути решения проблемы.

У России всегда сохраняется свобода выбора, разумеется. Участвовать в этом варианте, я думаю, Россия не согласится. Что касается контрмер вроде известных заявлений про возможное размещение ракетных комплексов в Калининградской области, то это тоже был бы вынужденный выбор с нашей стороны. Поэтому надо посмотреть, что имел в виду в данной ситуации Обама, и что на самом деле собирается делать с этим проектом американская администрация.

- Как идут сегодня переговоры по заключению договора о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС, и есть ли какие-то конкретные результаты?

- Мы, наконец, вошли в деловой ритм. Переговоры полтора года не могли начаться. Потом между первым и вторым раундом была пятимесячная пауза, тоже не имевшая отношения к самим переговорам. Сейчас мы, как и договаривались, каждые полтора-два месяца проводим встречи.

Мы прошли стадии концептуально-структурных дискуссий, то есть, каким мы видим будущее соглашения, из чего оно должно состоять, каковы его основные разделы, статус, что мы хотим видеть, а что не хотим. Сейчас мы обменялись определенными кусками текста. Я думаю, в ходе следующего пятого раунда, который состоится в июне, мы уже сможем заняться редактированием синтезированного из позиций двух сторон текста, который бы учитывал подходы и интересы каждой стороны.

Это не значит, что будет легко. Наоборот, я думаю, что по мере приближения к финалу сложных моментов будет все больше, потому что понятно, что мы начнем с наименее спорных вопросов, а потом перейдем к более спорным, а таких между нами немало. Потому что в современном мире и глобальной экономике каждый друг другу партнер, но и каждый друг другу и. Кроме того, мы знаем о тех объективных внутренних трудностях Евросоюза, которые связаны с его эволюцией.

Поэтому мы считаем, что переговорный процесс, как и будущее соглашение, должны быть обращены в будущее и должны создать нормальную здоровую договорно-правовую основу нашего стратегического партнерства на годы вперед. Я надеюсь, что сделать это нам удастся.

Беседовал Сергей Морозов, Москва
Редактор: Вячеслав Юрин