Что остается после выставки? Живописное полотно. Инсталляцию разбирают и перевозят в новое помещение, где ее в лучшем случае соберут в первозданном виде, а возможно, так и оставят разобранной по частям. Художник, который на протяжении десятилетий создавал пространственные артефакты, не может в какой-то момент не задуматься: а что останется от его творений в "истории"? Для 78-летнего Ильи Кабакова этот момент наступил сейчас.

Куратор нашел художника

Директор ганноверского музея Sprengel случайно узнал, что титан московского концептуализма и один из самых известных на Западе представителей постсоветского искусства распрощался с инсталляциями и начал интенсивно рисовать.

Заинтригованный Ульрих Кремпель (Ulrich Krempel) решил убедиться в этом воочию и помчался в США. За первым визитом последовали еще несколько, и каждый раз в мастерской Кабакова на Лонг-Айленде появлялись новые живописные работы. Так родилась идея выставки в Ганновере, на которой собрано около 60 артефактов. "Илья Кабаков. Возвращение к живописи", - так назвали экспозицию. Но ее куратор ставит это возвращение под вопрос, потому что графику и живопись Кабаков создавал и раньше, но только для инсталляций, а с 2003 года он только рисует. Поэтому выставка и не ретроспектива, а "отчет о проделанной работе", говорит Кремпель.

Картины с черным пятном

Как старинные гобелены, закрывают стены темные крупноформатные полотна Кабакова. Но то, что он изображает и как изображает, - это, безусловно, 21-й век, - подчеркивает Ульрих Кремпель. Это большие рисованные коллажи, собранные из просветов и темных пятен, человеческих фигур и интерьеров. Из просветов, как из окон в советское прошлое, выглядывают спортсмены в вязаных шапочках, рабочий в фуражке, фигурки людей с транспарантами. И тут же молодая японка и детали восточных пейзажей.

А вот и сам Кабаков с женой Эмилией. Обнаружить его на полотне удается не сразу, только если наклонить голову вправо или влево. Тогда композиция примет привычное для глаза вертикальное положение. "Три картины с черным пятном" - это триптих, тематизирующий награждение Кабаковых в Японии художественной премией Imperiale, одной из самых престижных наград, которую вручают от имени японского императора выдающимся деятелям современной культуры. "Одновременность неодновременного, - комментирует картины куратор Ульрих Кремпель, - умозрительные образы, картины воспоминаний юности, и все это уложено горизонтально на бок, покрыто белыми пятнами, в странной такой структуре". Черные пятна закрывают немалую часть полотна. Иногда это затянутая во фрак спина Кабакова, принимающего награду, а иногда самостоятельное черное Нечто, напоминающее о дырах Вселенной, провалах в памяти и квадратах Малевича.

Возвращение в прошлое

Кабаков говорит, что вступил в фазу ретроспективной рефлексии зрелого художника. А это означает: обращение к прошлому, работа с памятью, возвращение к старым мастерам. В случае Кабакова это Рембрандт и Понтормо. Вот цикл картин "Смотрят": близкие родственники Кабакова, которых уже нет в живых, смотрят с темных полотен черными дырами внимательных глаз. Люди, с которыми Кабакова многое не успел договорить. На одном из полотен - четырехлетний Илья на коленях у матери.

"Трогательные, беспокойные картины. В них пожилой художник, всю жизнь представлявший другие концепции, осмеливается на очень личную искренность, на открытость и уязвимость в художественной среде, беспощадной к проявлениям всего личного и искреннего", - говорит Ульрих Кремпель.

От первого лица

Кабаков, прятавшийся за спинами фиктивных персонажей, говорливых советских людей и улетевших в космос мечтателей, впервые снимает маску. По словам Кремпеля, так он "прощается".

Прощание меланхоличное, но не грустное. Это особенно заметно в зале, где развешана серия картин "Летят". Написанные с ироничным отсылом к Сезанну, которым в советское время пугали живописцев, обрывки пейзажей в легких импрессионистских тонах скользят и парят по холстам. Картины в картинах удаляются от нас, медленно растворяются, как квадраты Малевича в пространстве. Обрывки советского прошлого улетают в пространство, белое, как мистический свет иконописи.

А в соседнем зале на полотнах - внуки, сцены семейной жизни и воспоминания о визите в Японию. И все это в стиле нидерландской живописи 17 века. А рядом – закрытая дверь. Посетители то и дело пытаются открыть ее, рассказывает куратор Ульрих Кремпель. Но за ней ничто иное, как смерть.

Достигая определенного возраста, начинаешь думать о бесконечности. Задумался и Кабаков. И его картины улетают в тот же самый космос, куда в 80-е годы отправился "человек из квартиры", персонаж его знаменитой московской инсталляции.

Автор: Элла Володина
Редактор: Ефим Шуман