Однокомнатная квартирка на четвертом этаже панельного дома в рабочем квартале Днепропетровска. Здесь живет 92-летний Петр Дорофеев. В помещении - чистота и порядок. Для встречи с журналистами DW Петр Гаврилович надел свою лучшую одежду. Заметно, что каждое движение, каждое слово даются ему с трудом, но ветеран сидит с по-военному прямой спиной.

Еще год назад он вел активный образ жизни: мог ходить, да и разговаривал лучше. В его квартире чаще работал телевизор, благодаря которому он и узнал, что, по решению Бундестага от 25 мая 2015 года, ему как бывшему советскому военнослужащему, попавшему в немецкий плен в годы Второй мировой войны, полагается денежная компенсация в размере 2500 евро. Свои документы Петр Гаврилович отправил в ФРГ в феврале этого года и уже в марте получил деньги.

"Мы выживали…"

Петр Дорофеев родился в селе Павловка Днепропетровской области. Летом 1941 года ему исполнилось 17 лет, он окончил курсы бухгалтеров и собирался работать в колхозе. Но вместо этого пришлось идти на фронт. Попал в пехоту, в октябре 1942-го во время боев в Крыму был взят в плен. В нацистском лагере для военнопленных в немецком Майнце он пробыл почти четыре года. Работал на различных военных объектах, стройках, заводах, несколько месяцев жил в семье немецкого фермера - бауэра.

На вопрос, как обращались нацисты с советскими военнопленными, он отвечает не сразу. Долго смотрит, а потом несколько раз на немецком языке повторяет свой лагерный номер - 69483. Затем добавляет: "Мы выживали". Его 67-летний сын Юрий вспоминает, что раньше отец много рассказывал о времени, проведенном в плену: "Там разное было. Однажды немецкий офицер приказал ему постирать форму. Ну, он ее в бензине замочил, так стирали в Красной армии, а она и расползлась. Тогда он думал, что это был его последний день жизни. Но, слава богу, не убили".

В мае 1945-го Петра Дорофеева освободили американцы, передав советским военным. Тогда ему было без малого 22 года. Но сразу попасть домой не удалось: всех освобожденных отправили в лагеря, объявив предателями. Петр Гаврилович еще четыре года проработал на рудниках под Челябинском. "Я сбежал: начальник помог… На крышах вагонов ехал …" - еле слышно говорит пожилой человек. Когда он через восемь лет разлуки вернулся домой, то пережил еще одно потрясение: при встрече мать не узнала сына, и у него парализовало ноги. Дорофеева выходили, но потом сказалось подорванное в плену и в лагере здоровье: пришлось сделать четыре операции на желудке.

Важны не деньги, а сам факт признания

Свое пребывание в немецком плену Петр Гаврилович никогда не скрывал, поэтому в СССР ему не полагались ветеранские льготы. Он никогда не занимал руководящие должности, всю жизнь до пенсии проработал слесарем. Когда Украина стала независимой, власти назначили ему надбавку к пенсии за здоровье, подорванное в лагерях. Пенсию, которая составляет в пересчете 90 евро, Дорофеев делит между родственниками. Поделил он и деньги, полученные из Германии. Себе оставил часть суммы - на лекарства и на пластиковые окна, которые давно хотел поставить.

"Для отца были важны не эти деньги, а сам факт признания. Правда, у него всю жизнь была обида на красных командиров. Разве он заслужил после немецкого плена быть названным предателем? Разве заслужил челябинские лагеря? И никто за это перед ним не извинился!" - возмущается его сын, вспоминая еще и о том, как вскоре после Октябрьской революции семья Дорофеевых была раскулачена, а потом чудом выжила во время Голодомора. На этих словах Петр Гаврилович показывает знаками, что хочет прилечь: мол, устал от беседы. И прикрывается подушкой, чтобы посторонние не увидели его слез.

"Не забыли все же"

То, что Германия лишь через 70 лет решила компенсировать его четыре года в плену, Петр Гаврилович называет восстановлением справедливости и порядка: "Ведь я там работал". Правда, потом качает головой и добавляет, показывая на свои больные ноги: "Все же поздно". Но его сын говорит: "Вы не смотрите, что он сейчас вздыхает. Знаете, как он обрадовался, когда деньги пришли? Он тогда сказал: мол, вот, не забыли всё же!"

Юрий Петрович признается, что именно ради этой улыбки отца он три месяца ходил по украинским инстанциям, собирая документы, а затем скрупулезно заполнял многочисленные немецкие анкеты: "Если честно, то никакой пожилой человек и не все даже более молодые родственники смогут вынести это - ни морально, ни физически. Очень сложная процедура".

Смотрите также: