«Сто лет по пути в «Максим» – старейший актёр Германии Йоханнес Хеестерс отпраздновал вековой юбилей

Наши слушатели старшего поколения наверняка его помнят – симпатичного молодого человека с лицом так и не повзрослевшего мальчишки. Он был партнёром Марики Рёкк и других звёзд и звёздочек музыкальных кино-ревю в тридцатые, сороковые, пятидесятые годы. Он играл в половине столь полюбившихся послевоенной советской публике трофейных фильмов – в «Гаспароне» и «Привет, Жанин», в «Придворном концерте», «Венских мелодиях», «Нищем студенте». И снова и снова – на театральной сцене и на экране – в «Весёлой вдове» Франца Легара, в своей коронной роли графа Данилы Даниловича, предпочитающего поход в «Максим» с его бесконечными Жужу и Мими узам законного брака.

5 декабря Йоханнесу Хеестерсу исполнилось сто лет. Факт примечательный и даже, пожалуй, исключительный – несмотря на то, что актёр и певец принадлежит к поколению долгожителей: достаточно вспомнить Лени Рифеншталь или ту же Марику Рёкк, которая на свой 90-ый день рожденья пару месяцев назад станцевала чичётку. Хеестерс танцевать не стал. Он спел:

«Он – самое долгостойкое, что Германия когда-либо импортировала из Голландии» -

писали немецкие газеты о Йоханнесе Хеестерсе к его семидесятому дню рождения тридцать лет назад.
Хеестерс родился в Голландии, под Утрехтом. Сперва хотел стать священником, но затем предпочёл сцену церковной кафедре. Перепев у себя на родине главные роли во всех мыслимых опереттах, Хеестерс отправился в Германию, где, собственно, и началась его карьера на сценах Мюнхена, а затем – и Берлина. Хеестер – оперетта воплоти, он – её стиль, её дух, не слишком мудрый и философский, но задорный, элегантный, обаятельный. Его лёгкая «не-немецкость» придавала ему дополнительный лоск – кстати, вспомним, что очень многие звёзды немецкого кино тридцатых были иностранцами, достаточно вспомнить шведку Цару Леандер или венгерку Марику Рёкк.
Конечно, никто из них – и Хеестерс здесь не исключение, - не избежал в будущем упрёков если не в пособничестве нацистскому режиму, то, по крайней мере, в недостаточном гражданском мужестве и сознательности.
Хеестер отвечает на этот вопрос весьма прагматически:

«Я делал карьеру. Голландия – прекрасная страна, но, к сожалению, она слишком мала для нашей профессии. В 39-ом году я прибыл в Мюнхен, где я сыграл «Весёлую вдову... Это был большой успех – я оказался в самом центре репертуара... Если бы я тогда сказал «я уезжаю обратно в Голландию», все директора театров даже и слушать бы меня не стали – «нет, вы остаётесь здесь», сказали бы они мне. И даже бы я уехал домой – немецкие оккупанты сказали бы мне там: «так, а теперь вы можете здесь играть в театре»... Я был так связан ролями и контрактами, что я не мог никуда уехать...»

Правда – и этот факт подчёркивают все биографы артиста, - Хеестерсу удавалось с присущей элегантностью избегать особо тесных объятий со стороны нацистского режима. Это было не так уж просто, учитывая, что Йоханнес Хеестерс был любимым актёром Гитлера. Или такой небольшой, но говорящий в пользу артиста факт: в начале немецкого этапа его карьеры от Хеестерса потребовали сменить имя: «Йоханнесом у нас в Германии зовут прислугу”, сказали ему, и предложили на выбор благозвучного Вальтера, Карла или Генриха. Хеестерс отказался менять данное ему родителями имя.

После войны умение элегантно отправляться в Максим, закинув за плечу кисти белого шелкового шарфа, также было в цене. И вот Хеестерс и в Германии экономического чуда стал всё тем же – герцогом, князем, царевичем – и конечно графом Данилой.

Почти забытый и не прощённый на родине, в Голландии, где ему до сих пор припоминают карьеру в нацистской Германии, для немецкой публики Йоханнес Хеестерс – живая легенда. Кстати, “легенда” по-прежнему регулярно (с периодичность раз в полтора-два месяца) появляется на сцене – чаще всего, в роли самого себя, но порою и в других амплуа – скажем, недавно он сыграл Фирса в мюнхенской постановке “Вишнёвого сада”. “Die sind weg. Die haben mich vergessen” – “Уехали. Меня забыли”. Он был очень убедителен.
Книга рекордов Гиннеса приняла Йоханнеса Хеестерса в свои анналы в качестве старейшего играющего актёра планеты.

«На грош пятаков»: в канун дня «Николауса Подарочного» самый дешёвый из немецких продовольственных супермаркетов – «Альди» - «выбросил» на рынок партию... произведений искусства по цене шоколадных наборов. Они разошлись – оставаясь при кулинарной терминологии – как горячие пирожки

Магазин «Альди» в Германии знают все – и те, кто там покупают регулярно всё необходимое для жизни, и те, кто кокетливо утверждают, что заходят туда лишь раз в году, чтобы купить бутылку сверхдешевого, но “совершенно приличного” шампанского.
”Альди” – это действительно крайне дешевый, как принято говорить, “дискаунтный”, магазин продовольственных товаров и ширпотреба. Здесь всё стоит в полтора-два раза дешевле, чем в среднем магазине. Правда, дешевизна не то чтобы совсем не отражалась на качестве.

Однако в последнее время магазина “Альди” решил сделать себе имя как магазин “роскоши за бесценок”: испытав силы на дискаунтном “бордо” и дизайнерских компьютерах а-ля “макинтош” по примерно в десятую часть от оригинала, предприятие, принадлежащее супермиллионерам братьям Альбрехт, взялось за самое что ни наесть настоящее искусство. Первого декабря в полутора тысячах филиалов “Альди” на прилавки “выкинули”… картины по цене не самых дорогих шоколадных наборов – всего 12 евро 99 центов за комплект, состоящий из паспорту, рамочки, стекла – и, конечно, самого произведения. Половину из в общей сложности сорока тысяч “комплектов” предоставил живущий в Дюссельдорфе художник Феликс Дрёзе (Felix Droese) – совсем не последний человек в немецком художественном мире, ученик Йозефа Бойса, участник венецианской Биеннале современного искусства и Кассельской “Документы”. Для акции было отобрано три абстрактных сюжета с названиями типа «Серебряные пальцы» или «Небо, облака».
Профанацией высокого предназначения искусства Феликс Дрёзе акцию магазина «Альди не считает»:

- Наоборот: это показывает, сколь велик «резерв потребности в искусстве» у простых людей. Искусство – столь же необходимая вещь, как и хлеб и молоко. И, соответственно, оно должно быть столь же доступно. Так что самое время «спустить» искусство с небес на землю, приблизить его к людям и к обществу.

По признанию Дрёзе, ему пришлось изрядно потрудиться – на собственноручное подписывание 20 тысяч работ ушло пять полных рабочих дней.

Акция имела сенсационный успех. Несмотря на скромные масштабы рекламной кампании перед магазинами ещё задолго до открытия собрались любители искусства. Все работы Феликса Дрёзе разошлись за первые час-два. Несколько дольше продержались натюрморты со средиземноморскими пейзажами менее известных художников Георга Шеделя (Georg Schädel) и Каролы Штеге (Carola Steege). Но к вечеру были распроданы и они. Говорят, что среди “покупателей первого часа” было немало коллекционеров и галеристов, однако они старательно избегали встреч с микрофонами и камерами журналистов. Куда разговорчивей были “простые покупатели”, на которых, собственно, и была рассчитана акция:

– Я как раз ищу рождественский подарок для моей мамы. У неё дома, в комнате для гостей, висит на редкость безобразная картина, изображающая ребёнка на велосипеде. Я и подумал: подарю ко я ей что-нибудь более-менее приличное...

- Нет, я не надеюсь, что эти картины существенно вырастут в цене. Мне просто приятно, что я за небольшие деньги купила оригинальный офорт Дрёзе..

Художники, получившие примерно по одному евро с каждой проданной работы, остались довольны. Как говорит Фелик Дрёзе:

- У иного галериста художнику приходится годами ждать, пока тот раскошелится. А в «Альди» расплатились тут же.

Кстати, карти5ны “выкинули” на рынок только в половине филиалов – в тех, территориально относятся к южному региону. В “северных” же филиалах одновременно в продажу поступило подарочное издание Библии. Увы, но с этим "спецпредложением” стратеги “Альди” просчитались: коробки с так и не распакованными книгами уже начинают пылиться на складах, несмотря на более чем скромную цену 11 евро 99 центов. Почему? Быть может, продавцы всё же недооценили снабжённость немецких семей библиями? Или Священному писанию всё же не место среди колбасы и йогурта?

«Трансвестит-горшечник как первый художник мира»:вручение одной из самых престижных премий в области современного искусства, британского «Turner-prize», и в этом году прошло с традиционной экстравагантностью

В прошедшее воскресенье в Лондоне состоялось вручение Turner prize – премии имени Тёрнера, считающейся самой престижной наградой в области современного искусства. Её лауреатом стал лондонский художник-керасмист Грейсон Перри.

“Пожалуй, самое время присудить премию Тернера горшечнику-трансвеститу. Видимо, миру легче примириться со мной, чем с моими вазами”, - заявил в своей благодарственной речи Перри, известный своей любовью к женским платьям, которой он отдаётся под художественным псевдонимом “Клэр”.. В одном из них – самом нарядном, коротеньком розовом платьице с кружевными оборочками, из под которого уморительно торчали его тощие ноги в белых носочках, - он явился получать свою награду. Впрочем, причиной награждения художника стал не его экстравагантный внешний вид, а его художественные произведения – вазы, на которых Перри изображает сцены насилия над детьми. Скажем, на одной из них изображён лежащий на земле мёртвый ребёнок, и мать, которую удерживают, не давая ей броситься к своему чаду, группа людей – не то насильников и убийц, не то стражей порядка.
Что и говорить, актуальная тема в эру бомбёжек Афганистана, в которых гибнут почему-то именно дети, и процессов над “питер-пенами” от поп-музыки…

Из Лондона наш интересующийся искусствами корреспондент Евгений Некрач:Предчувствие скандала охватывало посетителей выставки в лондонской галерее Тейт уже на входе. Предупреждение, которое встречает “всяк сюда входящий”, гласило: “Некоторые работы на этой выставке - чрезвычайно откровенны в сексуальном отношении. Их осмотр не рекомендуется детям до 16 лет".
В воскресенье на улице перед Тэйт-гэлери, бастионом современного искусства, сторонники искусства традиционного устроили акцию протеста. Они надули куклу, приобретённую в одном из многочисленных секс-шопов в лондонском районе красных фонарей Сохо, и просили объяснить им разницу между секс-шопом и премией Тёрнера.

Жюри понадобилось четыре часа, чтобы принять окончательное решение. Действительно, среди соискателей самой престижной награды в области современного искусства, дотируемой круглой суммой в 20 тысяч фунтов (это около 30 тысяч евро), были, как всегда, представители элиты наиболее радикального фланга современного искусства. Фаворитами считались братья Чэпмэн с их очень откровенными композициями, среди которых были две надувные куклы, занимающиеся оральным сексом. Аня Галласио представила на суд жюри мертвое дерево, к которому прикрепила живые яблоки. Вилли Догерти выставил видео-композицию о Северной Ирландии: ночь, мост, по мосту бежит человек. Но награда досталась именно Перри с такой вот формулировкой: «За поддержку традиций искусства керамики и бескомпромиссное вовлечение в работу личных и социальных переживаний».

Члены жюри настаивают на том, что работы Перри (и его alter ego Клэр) визуально впечатляющи, а изображенные на них сцены обладают сложным и многослойным значением: «Перри использует типично английских сатирический юмор, как в своих произведениях, так и когда их объясняет, чтобы отразить всю серьезность их сути. В центре его творчества – страстное желание говорить о глубоких пороках общества. Часто его темы являются отражением поведения бульварной прессы с ее секс-скандалами, пропавшими детьми, преступлениями», - заявило жюри.

Увы, не всем это обоснование показалось убедительным. Так, Чарльз Томсон, один из основателей движения статистов, кампании в поддержку традиционного искусства, был вне себя от ярости, когда критиковал председателя жюри и директора Тэйт Николаса Сироту:
«Если сэр Николас намерен выставлять педофилию, то он должен за это отвечать. Он, видимо, думает, что это нормально для Тэйт. Но не для меня», - заявил он. Одна возмущенная мать, чем ребёнок стал жертвой насилия, даже призвала арестовать художника. Но противоречия абсолютно не смущают Перри. Явившийся получать премию в сопровождении своей супруги Филиппы, психотерапевта по профессии, и одиннадцатилетней дочери, он радостно сообщил собравшимся, что выигранные деньги собирается частично истратить на платья для Клэр.

Евгений Некряч, Лондон