Ноябрь - особое время не только для России, но и для Германии. В эти дни не раз бурлило и немецкое общество: так, 9 ноября 1918 года отрекся от престола последний немецкий кайзер, в тот же день в 1989 году рухнула Берлинская стена.

Особым образом решили отметить памятные дни в Саарбрюккене - в начале ноября здесь состоялась премьера оперы Владимир Дешевова "Лед и сталь".

Из глубины музыкальных архивов

Как название оперы, так и имя композитора известны лишь узкому кругу специалистов. Написанная в 1929 году и впервые поставленная в Кировском театре в 1930-м, она уже несколько лет спустя - самое позднее после разгромной антимодернистской статьи "Сумбур вместо музыки" - окончательно исчезла с советской сцены и пролежала в архиве более 70 лет.

И вот - к 90-летию Октябрьской революции - на раскопки решились именно в Саарбрюккене. Парадокс? Нисколько, полагает музыкальный руководитель спектакля, дирижер Вилл Хумбург (Will Humburg). "Мы здесь, в Германии, и сегодня, находимся, так сказать, на здоровом удалении - географическом и временном - от революционного Петрограда, чтобы отважиться по-новому взглянуть на этот материал, - говорит Хумбург. - Для меня это было весьма интересное открытие".

Музыкальные энциклопедии немногословны в отношении Владимира Дешевова: статья сообщает, что родившийся в 1889 году выпускник Петербургской консерватории и ученик Анатолия Лядова в начале 1920-х был одним из основателей Народной консерватории в Севастополе и является автором ряда музыкально-сценических произведений на революционную тематику, в том числе балета "Красный вихрь". "Лед и сталь" - единственная опера композитора, который прожил до 1955 года.

Прообразы героев - Сталин и Троцкий

Чуть более подробные изыскания свидетельствуют о том, что "Лед и сталь" - это оперное произведение о кронштадтском мятеже, среди ее действующих лиц имеются персонажи, прообразами которых послужили Сталин и Троцкий. Выходит, что все вместе - чистой воды пропаганда.

Стоит ли удивляться, что на саарбрюккенскую премьеру даже профессиональные критики ехали с некоторыми внутренними содроганиями. Предчувствия, однако, обманули: "Лед и сталь" - музыка яркая и оригинальная. Мастерское же исполнение делает ее и вовсе увлекательным событием.

Дешевов ставит перед собой гордую задачу создания не только нового языка, но и нового жанра - пролетарской оперы. На свалку истории отправляется прежде всего деление на акты: опера идет полтора часа без перерыва. Ликвидируется и "классовое деление": на солистов и хор, на арии и речитативы.

"В этой опере совсем нет развернутых арий, - рассказывает Анна Тонеева (Anna Tonеewa), яркая - как вокально, так и драматически - исполнительница роли комсомолки Муси, практически единственной сквозной партии оперы. - Все арии речитативные. На каждую ноту приходится один слог, нет мелодии в привычном смысле".

На втором месте по числу персонажей

Сложные задачи поставила партитура и перед постановщиками. "Я знаю лишь одну оперу, в которой еще больше действующих лиц, чем у Дешевова, - рассказывает дирижер Вил Хумбург. - Это "Война и мир" Прокофьева. Но прокофьевская опера в тринадцати картинах идет более шести часов, а у Дешевова сорок ролей распределяются всего на четыре сцены и 80 минут музыки. Практически каждый хорист оказывается и солистом".

Зато опере Дешевова нельзя отказать в большой драматической стройности и прямо-таки кинематографической динамичности: первая сцена погружает слушателя в хаос черного рынка и заканчивается зарождением мятежа и расстрелом чекистов, вторая уводит нас на завод, где как раз начинается стачка.

В надежных руках берлинского режиссера Иммо Карамана (Immo Karamann) спектакль приобрел и вневременную выразительность, и стильность - он отказался от непосредственных аллюзий к революционной эпохе, пара красных звезд на фуражках не портят картины.

Зато хореография спектакля близка к пантомиме, и тем самым - к эстетике революционной эпохи, например, фильмов Ланга или Эйзенштейна. Заводскую жизнь, поставленную в Саарбрюккене почти как стилизованный балет, иллюстрирует "музыка машин", один из музыкально наиболее ярких эпизодов всей оперы. Третья сцена - с опять-таки кинематографической сменой перспектив - показывает нам то штаб большевиков, то бивак взбунтовавшихся матросов Кронштадта. И, наконец, финал происходит в ставке контрреволюционеров и кончается, если верить партитуре, 17 взрывами: комсомолка Муся, проникшая в стан врага, взрывает пороховой склад и себя вместе с ним.

Музыка комментирующая и иронизирующая

Интонации ура-патриотизма в музыке, однако, нет вовсе - несмотря на финальный пафос. Напротив, мелодически наиболее красивые пассажи связаны с ностальгией по ушедшим "царским" временам (фотография композитора, ухоженного денди, вызывает предположение о личном характере этих воспоминаний), наиболее ярким характером оказывается предводитель бунтарей, матрос Димченко, а искренний бравур не дается композитору ну буквально ни в одной ноте.

Дирижер Вилл Хумбург указывает и на другие особенности: "Комсомолка Муся, взрывающая себя вместе со складом пороха, совершает поступок очевидно бессмысленный - исход боя уже предрешен, а вместе с мятежниками гибнут тысячи "своих", как это и было на самом деле. И музыка не скрывает абсурда этой ситуации - она его подчеркивает. В финале марш большевиков почти неотличим от марша мятежников. Музыка совершенно не безвольна, она комментирует, она иронизирует..."

Даже если композитор Дешевов ставил перед собой задачу прикинуться идеологически своим, ему как музыканту это не удается, да и как человеку, похоже, тоже не очень. Если "музыка машин" во втором акте - это прием, типичный для русского авангарда, то в музыкальной ткани других сцен отчетливо слышно влияние Яначека и Пуччини, Онегера и Хиндемита.

"Это музыка, написанная мастерски и в лучших традициях авангарда 20-х годов", - свидетельствует дирижер Хумбург.

Одним словом, впору говорить о настоящем открытии. Отдельное "спасибо" за него следует сказать директору Саарбрюккенского театра Бертольду Шнайдеру (Bertold Schneider), десять лет назад задумавшему поставить оперу Дешевова и добившемуся своего.

Анастасия Рахманова