DW: Русская литература на Западе сегодня опять очень популярна. В чем тут дело: в политике, экзотике, или?..

Галина Дурстхофф: Русская литература остается для немцев, французов, англичан наследницей традиций Достоевского, Толстого, Чехова, поэтому издатели ждут от нее освещения социальных проблем, философского подхода к жизни. Интересно, что на Западе некоторые российские авторы известны лучше, чем на родине. Видимо, на Западе русский или советский уникальный опыт страдания и поиска истины, света сейчас более востребован, чем в России.

- В каких авторах заинтересованы западные издательства?

- Теперь все больше в тех, которые хорошо продаются. Но это "хорошо" зависит от многих факторов и часто от того, в какой стране публикуется книга. Во Франции, к примеру, судьба книг Андрея Геласимова, особенно повести "Жажда", сложилась просто феерически. Он сразу стал знаменитостью: премии, интервью, уйма хвалебных рецензий, выступления по телевидению. А в Германии книга прошла для массового чистателя практически незаметно.

- Тогда какие книги нравятся именно немцам?

- Тут очень многое зависит от издательства. С первой книгой многие готовы рискнуть. Например, замечательный роман Сергея Гандлевского "НРЗБ", перевод которого вышел только в Германии, почему-то не пошел:около тысячи экземпляров и все. Если результат такой, то многие издатели предпочитают забыть об авторе. Они ориентируются на цифры продаж. Только французы не боятся сложной, элитарной литературы, их прежде всего интересует качество. Германия всегда была моей стартовой площадкой, а теперь часто именно немцы тормозят: "сложно для нашего читателя", "нам не продать", "не знаем, как позиционировать". Примерно на таком же языке изъясняются и американцы. Сколько лет я предлагала им книги Светланы Алексиевич! Была издана только "Чернобыльская молитва", получившая, правда, очень престижную литературную премию Гильдии американских критиков. После того, как Алексиевич получила Нобелевскую премию, издателям пришлось заплатить за права гораздо больше. Я не злорадствую, просто удивляюсь такой недальновидности.

Я охотно работаю с небольшими издательствами. Они в год издают пятнадцать-двадцать авторов, но занимаются продвижением книг, как и я, берут только то, что им нравится, и не расчитывают на мгновенный успех. На второй-третьей книге эта тактика может сработать. И что происходит потом? Тут к автору или литературному агенту приходит крупное издательство, показывает толстый кошелек и уводит автора, на раскрутку которого не потратило никаких усилий.

- Придерживаетесь ли вы чисто формальных отношений с авторами?

- Есть агентства, которые избавляются от авторов, если те не приносят быстрого успеха. У меня с текстами моих авторов любовь, а с самими авторами, большинством из них, - дружба. Очень многие авторы были на этой кухне. Мы с ними пили чай, вино, сидели при свечах и разговаривали всю ночь. Крайне редко беру новых авторов, потому что мои любимые авторы пишут, а мне надо продать права на перевод их книг в как можно большее количество стран мира. В том числе в Африку, во Вьетнам, в Камбоджу, Индию, Иран, Сирию. Да-да, сирийцы купили лицензионные права на 4 книги Светланы Алексиевич, а сейчас интересуются новой книгой Михаила Зыгаря.

Конечно, это требует чуть ли не круглосуточной работы, особенно после Нобеля, когда в день приходит по 150 мейлов. И вы не представляете, как я до сих пор переживаю издательские отказы, особенно формальные. Уже пять лет пытаюсь найти немецкого издателя для Елены Бочоришвили. Елена родилась в Грузии, живет в Канаде и пишет по-русски свои необыкновенные, просто волшебные романы-стенограммы. От силы 100 страниц, но при этом многие – настоящие семейные саги. А издатели спрашивают: "А потолще у нее ничего нет?" Как это потолще? Разве настоящую литературу можно мерить числом страниц или квадратными метрами текста? Французы и итальянцы же выпускают ее маленькие книги! В России тоже любят потолще.

В общем, работы очень много. В Германии и некоторых других странах я рассылаю журналистам анонсы на книги, которые только что вышли. А гранты? Тоже никак не работа литагента,но я знаю, что многим писателям они необходимы, им элементарно нужно уединиться, чтобы дописать книгу.

- Как вы работаете с авторами до и после публикации книги?

- Пишу подробный синопсис, заказываю английский перевод фрагмента книги, рассылаю издателям и предлагаю книгу на книжных ярмарках. Самое азартное – аукцион. Иногда за неделю аванс взлетает с 3 тысяч евро до больше 50 тысяч. Там было, к примеру, с книгой "Газпром. Новое русское оружие" Валерия Панюшкина и Михаила Зыгаря.

До публикации я стараюсь повлиять на выбор переводчика в тех странах, где переводчиков хорошо знаю. Это очень важно для успеха книги. Потом надо как-то привлекать журналистов, контролировать выплаты, что тоже не так просто. Каждый месяц пишу должникам. Вот это самая неприятная часть моей работы.

- Со Светланой Алексиевич сейчас, надеюсь, такого нет?

- За продажи мы не волнуемся. Права на перевод ее книг проданы уже в 48 стран и на 44 языка. И будет больше. Тиражи "зашкаливают". Но 2016 год будет для Светланы тяжелым: очень много поездок и интервью. Каждый день приходит невероятное количество приглашений на самые разные мероприятия – от чтений до выступлений в университетах. Многие думают, что она теперь может решить все проблемы на этой планете. Светлане пишут такие письма, что хочется плакать, потому что помочь ни она, ни я ничем не можем. Есть и другие письма. Ее не любят оба режима. В Беларуси ее не публикуют уже двадцать лет. В России спустили с цепи Прилепина и прилепившихся к нему. Хорошо, что этот поток помоев в основном идет на мою почту. Там и явные сумасшедшие с нецензурной лексикой, и якобы немцы, которые почему-то не владеют немецким языком, и якобы патриоты...

Я думаю, что большинство таких писем – организованная акция якобы протеста против якобы клеветы на... Действительно, на что?.. Я не отвечаю этим людям. Бесполезно дискутировать с теми, кто тебя не хочет слушать.

- Бывало ли так, что вам приходилось отстаивать права авторов?

- Конечно, но речь не шла о защите чести и достоинства моих авторов. В основном, я сужусь с пиратами. Выиграла в Германии два процесса против пиратов, опубликовавших книги Даниила Хармса без договоров с вдовой или наследником. Но мой адвокат стоит 250 евро в час, так что стараюсь обойтись без его помощи. И в большинстве случаев обхожусь. Была волна пиратских публикаций книг Светланы Алексиевич после присуждения Нобелевской премии. Они выбрали удобный момент, когда без конца звонили оба моих телефона, а в день приходило по тысяче мейлов. Если бы не мой муж, я не знаю, как бы я справилась с этим. Я с нетерпением жду его выхода на пенсию. Он один знает про моих авторов и их книги почти так же много, как и я. Знает даже, что Стас Белковский не ест помидоры, что Володя Сорокин готовит лучшую в мире уху, а Валера Панюшкин – любитель итальянской кухни и самый задушевный собеседник.

Смотрите также: