С 1 июля в России запрещено употреблять нецензурную лексику в произведениях литературы и искусства, в СМИ, на концертах, в театре, кино и т.д. Закон грозит российскому искусству штрафными санкциями, решение о которых будет принимать, как указано в законе, независимая комиссия. За комментариями мы обратились к Гасану Гусейнову - доктору наук, российскому филологу, профессору Высшей школы экономики (Россия) и Базельского университета (Швейцария), автору многочисленных публикаций, посвященных русскому мату.

Deutsche Welle: Как вы оцените в целом целесообразность закона, запрещающего использование нецензурной лексики?

Гасан Гусейнов: Закон мне не кажется целесообразным, потому что уводит общество в направлении, противоположном желаемому. С тем же успехом можно запретитить в больнице жар и начать всякого, кто осмелился не удержать температуру тела на уровне 36,6, лечить аспирином. Что же касается СМИ, то в профессиональной журналистской среде действует гораздо более мощное, чем любое законодательство, соглашение, негласный договор: не публиковать низменную, площадную речь (не только так называемую нецензурную брань).

- Неужели все настолько плохо, что возникла необходимость принятия такого закона?

- Это просто очередной репрессивный акт, сначала проштампованный Думой, а теперь вот уже и ставший законом. Закон принят в общем пакете с другими ограничительными актами. Теперь блогер фактически приравнен к журналисту. А ведь ничего не стоит с помощью сетевых "титушек" накрутить даже самому скромному критику хоть 10 тысяч читателей в день, после чего привлечь его к ответственности за нарушение этого самого закона.

Дальше - больше. Запрещена "реабилитация нацизма". Звучит очень грозно. А какие критерии? Например, напишет кто-нибудь, что асы люфтваффе сбивали в несколько раз больше самолетов, чем советские. Чем не восхваление нацистов? Не забудем и преследования за богохульство, уже имевшие место, причем в отсутствие соответствующих законов.

Вот в этом широком контексте можно сказать: руководство страны очень вдумчиво и старательно готовится к введению гораздо более серьезной цензуры, чем была до сих пор.

- Определять степень нецензурности будет экспертиза. Есть ли в принципе какие-то критерии, по которым можно определить, что "хорошо", а что "плохо"?

- Весь советский этап русской истории пресса, литература, театр, кино не имели права пользоваться даже просторечием. Об этом написаны горы зубодробительной литературы. Но что это дало? Ни в одной стране из тех полутора-двух десятков, где я побывал за последние 20 лет, люди не сквернословят так буднично, иной раз и не понимая, что матерятся, как в России. И вот вместо того, чтобы изучать это явление, осмыслить его, сделать предметом вузовских, педагогических курсов (ведь это живая реальность языка современной России), принимается закон, который первыми нарушают сами депутаты. Вспомним недавнее выступление Жириновского, например, который публично использовал матерную "смазку". С него – как с гуся вода, а журналист даже процитировать не сможет.

- Допустим, независимая экспертиза составит некий список из недопустимых слов. Насколько длинным он будет?

- Этот список будет бесконечно длинным, на месте одного отрубленного вырастет целый лес новых, образованных по ассоциации, переиначенных так, что комар носа не подточит.

- Если бы вас пригласили стать экспертом, как бы вы действовали?

- Отказался бы от этой чести: филологи по долгу службы изучают сущее, а не навязывают должное.

- Чем является мат для русскоязычного пространства? Для русского человека? Для русского художника?

- Пожалуй, его слишком много и в жизни, и в искусстве. Он, как мне кажется, - показатель уровня психического здоровья и интеллектуальной дисциплины. Обе эти сферы в России - больные. В буквальном смысле слова. С обществом должны работать квалифицированные психиатры, историки, политики-миротворцы, правозащитники. Это все равно рано или поздно произойдет, но не с помощью таких вот законов. Через это проходит так или иначе каждое поколение. Жалко будет, если позднесоветские поколения уйдут, не сделав анализ своего опыта понятным и доступным другим, пока еще молодым.

- Можно ли без мата обойтись? Или какие-то вещи сложно выразить иначе? И каков общий прогноз: чем все это кончится?

- Конечно, можно обойтись. Но только при условии, что хорошо его знаешь. Он особенно нужен обществу, в котором придавлена политическая и социальная функция человека и гражданина. Мат в повседневности - это выражение глубокой фрустрации, чувства гражданской никчемности. Если вы не можете по-настоящему выбирать, участвовать в политической борьбе, если ваши обычные слова не имеют никакой силы, вы ныряете туда - в область запретную, закрытую. Эти языком занимаются этимологи, историки мифа и т.д. Наше дело - понимать, как и почему одни люди матерятся, а другие пользуются этим массовым словоупотреблением и вводят законы, чтобы можно было по произволу выхватить того, кого нужно или хочется взять за жабры в данный момент.