По словам главы германского внешнеполитического ведомства, сегодня страны Центральной Азии приобретают все больший вес в международной политике. Не в последнюю очередь это обусловлено географическим положением этих государств.

- Господин министр, какие цели в Центральной Азии преследует Германия?

- Есть разнообразные причины, по которым мы проявляем большой интерес к региону. Экономическая очевидна: регион богат энергетическими и минеральными ресурсами. Но меня сюда привели и события, разворачивающиеся к югу от республик бывшего СССР. Это два конфликтных региона – Афганистан и Иран с его ядерной программой. Много лет назад Центральная Азия выполняла роль моста между Востоком и Западом. Эту роль регион мог бы принять на себя и сегодня, став центром стабильности. Здесь Европа могла бы внести существенный вклад, поделившись собственным опытом.

- Не слишком ли поздно Германия и Европа заинтересовались этим регионом? Росси, Китай, ООН уже давно занимаются здесь классической геополитикой.

- Я не знаю, опоздали ли мы окончательно, но нам, конечно, следовало заняться продвижением собственных интересов в регионе гораздо раньше. Побывав в столицах центральноазиатских республик, я смог убедиться, что Европой там интересуются, причем не только представители правящей элиты, но и простые люди. Это связано отчасти с историческим прошлым. Кроме того, я обратил внимание, насколько высок интерес к немецкому языку и культуре. Поэтому мы, как часть Европы, должны взять на себя более активную посредническую роль между Европой и Центральной Азией.

- Полтора века назад в этом регионе уже шла борьба за ресурсы, сферы влияния, военные базы. Являются ли сегодняшние события продолжением этой "большой игры"?

- Я считаю, что из истории, равно как и из мирового опыта, следует извлекать уроки. В частности, хорошим примером служит тесная кооперация на европейском континенте. Этот путь демонстрирует сочетание исторического опыта и традиций разных стран государств с общими интересами. Сотрудничество пяти центральноазиатских стран увеличивает политический вес каждой из них и позволяет им занять более независимую позицию по важным международным вопросам. По-моему, понимание этого присутствует, равно как и видение того, что еще предстоит довольно долгий путь.

- Господин Штайнмайер, отсюда, из Бухары, не так далеко до аэропорта Термез. Его используют немецкие военные для переброски солдат в Афганистан. Можно ли в связи с этим считать Узбекистан ключевым партнером Германии в Центральной Азии?

- Несомненно, это очень важный партнер, поскольку большую часть транспортных задач, связанной с переброской солдат, мы осуществляем через Термез. Узбекистан понимает значение Термеза - в частности, как собственный вклад в решение афганской проблемы.

- С учетом того значения, которое эта страна имеет для Германии, насколько свободно вы чувствуете себя при обсуждении положения с правами человека?

- Если бы перед нами сейчас стояла непосредственная задача продления договоренности по Термезу, то моя поездка имела бы совсем иной характер. Пока от руководства Узбекистана к нам не поступало никаких сигналов о пересмотре условий размещения бундесвера на территории республики.

В свете этого у меня была возможность обсудить с президентом и с министром иностранных дел Узбекистана все проблемы и разногласия последних месяцев в открытом режиме. Речь, в частности, шла о событиях в Андижане и о нарушениях прав человека. На наш взгляд, эти события никак нельзя назвать верным путем к становлению демократии в стране. Об этом я сказал моим собеседникам откровенно. Одновременно я дал понять, что на двусторонней встрече, запланированной на 8 ноября, ЕС ожидает от узбекского руководства конкретных предложений по этим и другим вопросам.

- Евросоюз ввел против Узбекистана санкции. Следует ли их продлить?

- Это будет зависеть не от ЕС, а от того, с чем Узбекистан прибудет на встречу 8 ноября. Сейчас в стране ведется подготовка целого ряда важных реформ, таких как отмена смертной казни, поправки к процессуальному праву, ведутся переговоры о допуске работников Международного красного креста в тюрьмы. На переговорах 8 ноября мы хотим получить от Узбекистана убедительные доказательства, что все эти положительные сигналы в обозримом будущем обретут конкретные очертания.

- Имеет ли принципиальное значение последовательность ваших остановок: начало турне – в относительно либеральном Казахстане, окончание – в деспотичном Туркменистане?

- Порядок здесь – отчасти случайный, отчасти обусловленный степенью занятости принимающей стороны. Однако, безусловно, в ходе турне я замечаю различия в менталитете, равно как и в степени развития гражданских прав и свобод в этих странах.

- Казахстан подал заявку на председательство в ОБСЕ в 2009 году. Имеет ли моральное право государство, в котором последние выборы прошли с нарушением требований ОБСЕ, занимать такую должность?

- Для начала нам нужно принципиально решить, чего мы хотим добиться, предоставляя или отказывая государству в праве возглавить ОБСЕ. Я отдаю предпочтение подходу, в соответствии с которым подобные функции должны служить дополнительной мотивацией стране-председателю привести свою внутреннюю политику в соответствие с международными стандартами демократического, правового государства, если такая потребность имеется. Однако это – предмет отдельной дискуссии на европейском уровне.