18 ноября в Лейпциге, в рамках сессии международной рабочей группы "Германо-российский библиотечный диалог", состоялась торжественная передача книг из Павловского музея, оказавшихся после Второй мировой войны в Германии. Среди переданных книг – полное собрание сочинений Лессинга (Gotthold Ephraim Lessing) и мемуарная литература из личной библиотеки императрицы Марии Федоровны, супруги Павла Первого. Книги хранились в библиотеке наследников графа Фридриха-Вернера фон дер Шуленбурга (Friedrich-Werner Graf von der Schulenburg), последнего посла Германии в Москве до Второй мировой войны и участника антигитлеровского заговора 1944 года. Его внучатый племянник граф Штефан фон дер Шуленбург (Stephan Graf von der Schulenburg) лишь недавно узнал, откуда книги попали в семейную библиотеку.

DW побеседовала с главой знаменитого аристократического рода сразу же после передачи книг в Лейпциге.

DW: Господин фон дер Шуленбург, вы только что передали в руки хранителя музея Павловска Алексея Гузанова книги из библиотеки, собранной в значительной мере вашим знаменитым предком. Какое у вас чувство?

Штефан фон дер Шуленбург: Чувство облегчения. Эти книги достались брату моего деда в качестве сомнительного "подарка" от оберштурмбанфюрера СС Эберхарда Кюнсберга (Eberhard Künsberg). В то время, когда в окруженном Ленинграде люди умирали от голода, спецподразделение СС занималось систематическим разграблением окрестных дворцов. В частности, из Павловска были вывезены эти книги, хранившиеся там более двухсот лет. Эти книги из Павловска запачканы кровью, и речь идет здесь о преступлении. Как только я узнал о том, откуда и каким образом книги попали в нашу семейную библиотеку, единственной возможностью для меня было вернуть их павловскому музею, откуда они были разбойным образом вывезены.

- О существовании переписки посла Шуленбурга с оберштурмбанфюрером Кюнсманом и о факте "дарения" ему книг из Павловска стало известно еще в 1990-е годы из научных публикаций. Почему передача произошла лишь сейчас?

- По очень простой причине: дело ограничилось научной публикацией, непосредственно к нам никто не обратился. Я припоминаю, что одна подруга моей матушки говорила что-то о "русских книгах" в нашей библиотеке, но очень неопределенно.

Мы ничего не знали о происхождении этих книг. Например, могло оказаться, что мой дядя, страстный букинист, где-то купил их. Если бы оказалось, скажем, что дворцовая библиотека в Павловске была разграблена сталинскими приспешниками и книги затем продали западным дипломатам (как это часто происходило тогда с предметами антиквариата), правовая ситуация была совсем иной. Должен признаться, что двадцать лет назад я, будучи совсем еще молодым человеком, не слишком много думал о книгах из родительской библиотеки. Но если бы мне кто-то тогда рассказал правду о происхождении этих книг, я бы поступил точно также, как поступаю сейчас.

- Ваш дядя в письме, написанном на бланке министерства иностранных дел, благодарит Кюнсберга за книги и просит не забывать о нем, если у того снова будет возможность передать ему подобные издания. Как он, потомственный дипломат, оценивал правовые аспекты такого "дарения"?

- Об этом я могу лишь гадать, так как я родился в 1959 году, уже после Второй мировой войны и спустя 15 лет после того, как граф Фридрих-Вернер фон дер Шуленбург был казнен национал-социалистами за участие в антигитлеровском сопротивлении.

Когда я прошедшим летом впервые услышал слово "Павловск", я внимательно начал изучать эти издания и сравнивать их с другими книгами из библиотеки моего дяди. И сразу обнаружил очень интересную деталь: обычно, приобретая новую книгу, граф Шуленбург сразу вклеивал в нее свой экслибрис и часто подписывал: "Книга подарена мне таким-то" или "Эту книгу я купил там-то и тогда-то". Книги из Павловска остались нетронутыми, на них нет ни экслибриса, ни таких надписей. Это дает мне основание предположить, что мой дядя никогда не считал их своей собственностью и "официальной" частью своего букинистического собрания. Скорее всего, он просто положил их на полку и не прикасался к ним.

- Где хранились книги все эти годы?

- В замке Фалькенберг, который в свое время, в 1930-е годы, купил и отреставрировал мой дядя. К несчастью, ему самому не удалось там пожить, как он об этом мечтал: с 1934 по 1941 годы он был послом в Москве, а 10 ноября 1944 года был казнен за участие в заговоре против Гитлера.

Этот замок, в котором я вырос, был переполнен множеством красивых и старинных вещей: книгами, картинами, антиквариатом. Эти книги прекрасно смотрелись в книжном шкафу. Но фолианты XVIII века не располагают к тому, чтобы просто так читать их за чашкой кофе или на сон грядущий, поэтому я до недавнего времени даже не держал в руках книги из Павловска. Кстати, от замка нам пришлось не так давно отказаться: нам не по карману его содержать. Сейчас там оборудуется отель и небольшой музей, посвященный дяде.

Что касается России, которую так любил граф Фридрих-Вернер фон дер Шуленбург, то я неоднократно бывал там, и эта страна мне очень близка. Первый раз, в 1988 году, я проехал по Транссибирской магистрали от Бреста до Владивостока и Находки.

Я побывал тогда на Байкале, в Хабаровске и в Москве. Там я специально ходил смотреть на посольство, где работал мой дядя. В 1991 году я вернулся в Россию в качестве руководителя туристической группы, в 2007 году приезжал на конференцию, посвященную Фридриху-Вернеру фон дер Шуленбургу. Но я не говорю по-русски. Я ориенталист, работаю куратором азиатской коллекции в музее Прикладного искусства во Франкфурте-на-Майне, худо-бедно знаю китайский и японский языки. С моими скромными способностями к языкам на русский меня просто не хватило. Но я обожаю звучание, музыку русского языка и лелею надежду выучить его, когда выйду на пенсию. Но до тех пор еще далеко…