С самого утра в понедельник, 21 июня, у дверей Хамовнического суда, куда должен был приехать экс-министр экономического развития Герман Греф, был аншлаг. Все подъезды к зданию суда были заняты припаркованными автомобилями телеканалов со спутниковыми тарелками, среди которых можно было увидеть даже машины "Вестей" и "Телевидения и радио России".

На входе стоял внушительного вида охранник из службы судебных приставов, загораживавший проход в здание. На вопрос, с чем связано такое, столпотворение и почему не пускают внутрь, он заявил: "Скажите спасибо Ходорковскому - к нему придет основной свидетель". "Основной свидетель не он", - возразила стоявшая рядом пенсионерка из так называемой группы поддержки Ходорковского. "И сюда он никогда не придет, потому что он трус", - со знанием дела заявила пенсионерка, при этом не уточнив, кого же именно она имела в виду.

"У нас есть приказ"

Сам зал суда было набит битком. Ходорковский и Лебедев сидели в "аквариуме" и их бледные лица отдавали болезненной синевой на фоне загорелых лиц остальных присутствующих. Вокруг стояло непривычно много спецназовцев из подразделения "Сатурн". Один из них держал палец на спусковом крючке пистолета-пулемета марки "Кедр". "У нас есть приказ, и мы его выполняем", - ответил один из спецназовцев на вопрос корреспондента Deutsche Welle, с чем связаны такие меры безопасности. Невместившиеся в зал заседания журналисты были вынуждены спуститься на второй этаж, где в маленьком пыльном зале, похожем на каморку, была организована видеотрансляция.

Герман Греф был пунктуален и уже в 10.30 зашел в зал суда. Он был одет в неброский серый костюм, имел сосредоточенный взгляд, а от его обаятельной улыбки, которая так часто присутствует на его лице, не было видно и следа. Ходорковский начал с вопросов о Восточной нефтяной компании, которая фигурировала в материалах дела, а потом перешел к нефти.

"Странные вопросы"

Экс-глава ЮКОСа заранее извинился, что будет задавать вопросы, которые могут показаться странными. "Я задаю странные вопросы не потому, что мне так хочется, а потому что обвинительное заключение так сформулировано, что приходится так спрашивать", - пояснил он. Ходорковский напомнил, что его и Платона Лебедева обвиняют в хищении нефти, то есть в безвозмездном изъятии нефти у дочерних компаний ЮКОСа всей добытой нефти с 1998 по 2003 годы. В связи с этим он обратился к Герману Грефу.

"Была ли компания ЮКОС в те годы, когда вы были министром Минэкономики, значительным производителем нефти в Российской Федерации?", - спросил Ходорковский. "Без сомнения", - ответил Греф. "Как министерство экономики проверяло, что вас и правительство РФ не обманывают, что в документах отражено, что нефть сдана в "Транснефть", поставлена на экспорт и на заводы, а на самом деле она где-то по пути похищена" - продолжал Ходорковский. И если бы на узле учета "Транснефти" в каком-то году пропало 20 процентов российской добычи, что составляло 60 млн тонн нефти в год, такая информация до вас как до министра экономики дошла бы?".

"Думаю, что если бы это было обнаружено, наверняка бы дошло", - ответил Греф. Но вам такие сведения не поступали?", - уточнил Ходорковский. "Нет", – ответил экс-министр.

Далее Ходорковский перешел к вопросам ценовой разницы. Он напомнил, что согласно обвинению, цены покупки нефти ЮКОСом у добывающих подразделений компании были ниже, чем цены на нефть в Роттердаме. А если цены на нефть в Самарской и Томской областях и Ханты-Мансийском округе ниже, чем цены в Роттердаме, то, следовательно, по мнению обвинения, нефть похищена.

Ходорковский попросил свидетеля пояснить суду причины значительной разницы между ценами у производителя в регионах добычи, и ценами на нефть в портах Западной Европы. Греф отметил, что на цену влияет целый ряд факторов, как экспортное налогообложение, тарифы "Транснефти" и транспортировка. "То есть эта ситуация, о том, что цена у производителя была существенно ниже цен в Роттердаме, вам была известна?", спросил Ходорковский. "Естественно. Иначе и быть не может!" - подтвердил Герман Греф.

Далее шел вопрос, были ли у "Роснефти" цены, как и у остальных компаний, ниже, чем в Роттердаме? "Если бы "Роснефть" покупала нефть по ценам выше, чем в Роттердаме, то она была бы банкротом сразу! Это невозможно", - усмехнулся Греф.

Вопрос снимается, но вопросы остаются

Напоследок Ходорковский задал вопрос, в котором можно было увидеть квинтэссенцию первого и второго обвинительного процесса. "Если у добывающей компании похитили нефть, а деньги поступили физическому лицу, то кто обязан платить налоги? Компания, которая не получила прибыли, похитители или вообще никто?", - спросил он. Вопрос указывал на нестыковку между первым обвинением Ходорковского в неуплате налогов с добытой нефти и вторым обвинением в том, что он похитил эту нефть, с которой он не доплатил налоги. Но он не успел договорить. Ходорковского прервал громкий окрик судьи: "Вопрос снимается!".

От всего увиденного складывалось двоякое впечатление. С одной стороны, было приятно наблюдать за тем, как почти час практически только между собой общались два умных человека, которые говорили на своем профессиональном языке и прекрасно понимали друг друга. С другой стороны, было понятно, что показания Грефа вряд ли повиляют на судьбу подсудимых. Присутствующий на процессе журналист Александр Минкин в перерыве поделился этим витающим в воздухе ощущением: "Процесс с Грефом или без Грефа ничего принципиального не изменит", - отметил он, - Ходорковского обвинят или оправдают вне зависимости от материалов дела, и зависит это исключительно от того, согласится ли Путин отпустить Ходорковского или нет".

Автор: Сергей Морозов
Редактор: Вадим Шаталин