Антиреклама порой служит лучшей рекламой: о своем новом произведении мюнхенский композитор Мориц Эггерт (Moritz Eggert) говорит как о "маленьком, грязном сочиненьице, которое и оперой-то не назовешь". Сразу ясно, откуда "выросли уши": точно также характеризовал в свое время Курт Вайль свою "пощечину общественному вкусу" – "Трехгрошовую оперу".

Не случайно премьера "Бордельной баллады" ("Bordellballade"), а именно такое название дал Мориц Эггерт своему новому детищу, состоялась в рамках ежегодного фестиваля, который посвящает "именитому сыну" город Дессау (Курт Вайль, отпрыск кантора местной синагоги, родился здесь ровно 110 лет назад, 2 марта 1900 года). Для реализации проекта (в наши времена лишних денег на музыкальный театр ни у кого нет) "скинулись" три маленьких оперных театра из разных регионов Германии: оперы Кобленца и Дессау и независимая труппа из берлинского района Нойкельн.

Весь мир насилья мы разрушим

Содержание оперы несложно описать в двух словах: действие происходит в борделе на какой-то границе. Дела в борделе идут плохо, потому что у клиентов деньги перевелись. "Мамаша" Рози изобретает новую "бизнес-модель": так сказать, "натуральный обмен" любви на другие услуги. Дела снова идут на лад, бордель не знает отбоя от клиентов. Но "мафиозо" – владелец заведения - перестает при таком раскладе получать свою мзду, а потому он "загоняет" Рози и ее "девочек" в прежнюю систему: "товар-деньги-товар".

Режиссер Роберт Лемайер (Robert Lehmeier) оказался, таким образом, лицом к лицу с довольно двусмысленным сюжетом: представительницы древнейшего бизнеса решают ликвидировать капитализм. Понятно, что дело не может кончиться добром: в конце героини лишаются – кто иллюзий, а кто и жизни. Впрочем – грош ей цена, такой жизни! Или все-таки – "три гроша"?

Все это было бы до смешного наивно, если бы не экономические прогнозы, прорицающие падение твердых валют и кризисы крупнейших экономик со всеми вытекающими из этого досадного факта последствиями. Что это вы взялись за такую тему, господин композитор? Разве не цель и функция искусства - учить человека видеть что-то "за бортом собственной суповой тарелки"?

"Меня интересовало, до какой степени человек сегодня является товаром, - рассуждает композитор Мориц Эггерт. - Бордель – это метафора. И в нормальной рабочей ситуации каждый из нас вынужден себя продавать, причем порой самым неожиданным образом. Представьте себе, скажем, что наш министр экономики, господин Брюдерле, приходит к сотрудникам разорившегося концерна "Quelle" и говорит им: "У меня есть для вас рабочие места! Но - на панели..." Преувеличение? Но только благодаря преувеличениям театр и интересен."

Композитор широкого профиля

Пара старых стульев, старомодный пейзаж с морскими далями да со всем согласная "кивающая такса", – в борделе из "Баллады" Эггерта явно не думают о современных методах работы с клиентурой. Как композитор Эггерт следует за Куртом Вайлем, так и режиссер Лемайер хранит верность брехтовской заповеди сценического минимализма.

Кстати, о Вайле: в качестве непосредственного образца для Эггерта служила даже не "Трехгрошовая опера", а "Зонгшпиль Махагони" (созданный за год до "Dreigroschenoper", в 1927 году. Не путать с "Возвышением и падением города Махагони", написанным на том же материале, но позже). Как и в "Махагони", в "Бордельной балладе" нет как такового сюжета, а есть лишь депрессивно-ироническое описание общества в состоянии экономического и морального кризиса.

Трудно сказать, как следует оценивать талант музыкального хамелеона, которым наделен Мориц Эггерт. В послужном списке композитора есть и "Футбольная оратория", написанная к чемпионату мира, и музыкальный коллаж на темы 60 послевоенных лет немецкой истории (заказ Бетховенского фестиваля), и опера "Фрики", ставить которую отказался даже скандалист Кристоф Шлингензиф (Christoph Schlingensief). У Эггерта есть вкус к ярким театральным жестам. Может быть, врожденный: он – представитель старой театральной династии.

По следам Вайля

Для современной немецкой музыки характерно обращение к довоенным временам. В "предки" модно записывать Рихарда Штрауса. Эггерт же обращается к принципиально иной традиции: к Вайлю. И этим он безусловно интересен.

"Написать музыку в стиле Вайля было моей мечтой, - признается Мо⭐иц Эггерт. - Я очень большой поклонник этого композитора. Кроме того, мне очень жаль, что вместе с Вайлем ушла традиция немецкого зонга. Невозможно себе представить, чтобы ведущие немецкие композиторы, как Вольфганг Рим (Wolfgang Rihm) или Хельмут Лахенманн (Helmut Lachenmann), сегодня писали зонги. Я совершенно сознательно хочу продолжить эту традицию и начать там, где Вайль остановился на момент своей эмиграции".

В 1933 году Курт Вайль покинул нацистскую Германию. С тех пор прошло 75 лет, и войти в ту же воду едва ли возможно. Да и нужно ли? Ведь любое подражание и стилизация обречены на вторичность, особенно при наличии такого оригинала.

Автор: Анастасия Рахманова
Редактор: Дарья Брянцева