Возможно ли в ближайшее время создание союза персоязычных стран, и выгодно ли это Ирану, Афганистану и Таджикистану? Об этом в интервью Deutsche Welle рассказал немецкий эксперт по Афганистану Гюнтер Кнабе (Günter Knabe).

Deutsche Welle: Господин Кнабе, возможен ли в нынешних условиях, с вашей точки зрения, военный союз между Ираном, Афганистаном и Таджикистаном?

Гюнтер Кнабе: У Ирана, Афганистана и Таджикистана, конечно, есть общие интересы. Но в нынешней ситуации союз трех этих государств невозможен. Почему? Давайте рассмотрим все по порядку. Иран очень заинтересован в том, чтобы использовать свою растущую экономическую, но прежде всего военную и политическую мощь, чтобы иметь большее влияние в регионе, где велик конфликтный потенциал.

Самая слабая позиция - у Таджикистана. Он чувствует себя в регионе отодвинутым на задворки. Он не имеет ни экономической, ни политической силы и вообще не обладает военной мощью. Но Таджикистан заинтересован в том, чтобы в какой-то мере участвовать в большой игре, которая разворачивается не только вокруг Афганистана, но связана и с природными ресурсами, и с политическим влиянием в Центральной Азии. При этом нельзя упускать из виду, что именно Таджикистан очень сильно соперничает с соседним Узбекистаном. Речь идет не только о политических разногласиях, но о мощных экономических факторах, например, о воде.

Президент Афганистана Хамид Карзай хочет укрепить свою власть, после того как страну покинет иностранный военный контингент. Он готов ко всевозможным переговорам, чтобы таким образом получить поддержку и укрепить свои позиции в регионе.

Но между этими тремя странами существует и много противоречий, которые являются препятствием для создания военного союза. Во-первых, если Хамид Карзай вступит в союз с Ираном и Таджикистаном, для американцев это станет последней каплей, он полностью выйдет из доверия и потеряет их поддержку. Ведь известно, что в настоящий момент США относятся ко всему, что касается Ирана, с предельным недоверием. Между этими двумя государствами, которые в настоящий момент являются почти врагами, существует огромная дистанция. Если бы Карзай отважился на военный союз с Ираном, его дальнейшая судьба как политика с точки зрения НАТО, Вашингтона и западных стран была бы решена. Конечно, может быть, Карзаю это безразлично и он думает, что в какой-то момент все равно останется без их поддержки. Но в настоящее время это абсолютно нереально.

Таджикистан хочет путем военного сотрудничества с Ираном и Афганистаном играть более важную роль и обеспечить собственную безопасность. Но нужно напомнить о так называемом военном партнерстве между Таджикистаном и Россией: около 5 тысяч российских военнослужащих находятся в Таджикистане, и Таджикистан является членом ШОС. Я не могу себе представить, что Москва в какой-либо форме поддержала бы решение Таджикистана самостоятельно, вне контекста данной организации, заключить военный союз с Ираном и Афганистаном.

- Есть ли у Ирана, Таджикистана и Афганистана общие интересы и какую роль в этой связи играет схожесть языков?

- Общие интересы Афганистана, Таджикистана и Ирана довольно ограничены. Но все большую важность приобретает схожесть языков фарси, таджикского и дари, на которых разговаривает население этих стран. Дари и таджикский практически идентичны. Все три языка являются родственными и в зависимости от региона различаются лишь произношением, а также наличием отдельных слов.

Таджики, в том числе и живущие в Афганистане, по всей видимости, представляющие собой второе по численности национальное меньшинство там, а также иранцы, большинство из которых имеют таджикские корни, говорят, что их культура едина. В основном, эту карту сегодня разыгрывает Таджикистан, с целью если не полностью выйти из политической изоляции, то хотя бы ослабить ее в условиях конкуренции с соседним Узбекистаном, который сильнее в экономическом плане.

Общность трех государств - в схожести языков, в культуре и истории, а также в том, что большая часть населения исповедует ислам. Но при этом существует и большая разница: иранцы являются мусульманами - шиитами и занимают в исламском мире ведущие позиции, а афганцы и таджики - представители суннитского направления в исламе.

Если президент Афганистана Хамид Карзай попытается вести переговоры с талибами и в определенных обстоятельствах, после того как страну покинет иностранный военный контингент, допустит их к власти, Тегеран будет этим очень недоволен. Иран, где преобладают мусульмане-шииты является противником талибов, которые относятся к консервативному суннитскому направлению, поддерживаемому Саудовской Аравией. Ваххабиты из Саудовской Аравии и духовные лидеры шиитов в настоящий момент из религиозных соображений являются заклятыми врагами.

- Как на данный момент складываются отношения между тремя государствами?

- С одной стороны, Афганистан и Таджикистан рассматривают Иран как братскую страну, и проявляют уважение к ее мощи. С другой стороны, в отношениях между афганцами и иранцами еще с давних времен существует конфликтный потенциал. Иранцы с предубеждением относятся к афганцам, причем, не только к таджикам, живущим в Афганистане. Афганцы, в свою очередь, часто видят в иранцах высокомерных соседей.

- Кто, на ваш взгляд, более всего заинтересован в создании такого союза?

В трехстороннем сотрудничестве, по моему мнению, больше всего заинтересованы политики в Таджикистане, потому что Таджикистан чувствует себя недостаточно востребованным в конфликтном регионе, в ситуации, когда идет война в Афганистане. Таджикистан играет второстепенную роль в урегулировании конфликта в Афганистане. И в этом смысле Таджикистан жестко конкурирует с Узбекистаном. Ташкент гораздо более важный партнер для НАТО и западных стран благодаря военной базе в Термезе. Таджикистан не может предложить ничего подобного, но хочет, чтобы его воспринимали всерьез.

С другой стороны, Таджикистан осознает и исходящую из Афганистана угрозу - если исламские экстремисты придут к власти в этой стране, они попытаются пересечь границу и вторгнуться на таджикскую территорию, чтобы вновь дестабилизировать ситуацию в Ферганской долине.

Интерес к данному союзу мог бы быть у России, которая при помощи Таджикистана могла бы усилить свое влияние в Афганистане. Но в настоящий момент это нереалистично.

Беседовала Наталья Позднякова
Редактор: Михаил Бушуев