Один вид Neue Jugend был провоцирующим: журнал дадаистов выходил в очень крупном формате - и это в ситуации острого дефицита бумаги и официального запрета на появление новых изданий. Чтобы обойти цензуру, первый номер журнала был сразу указан как седьмой. Журнал печатали то в четыре краски, то белыми буквами на черных страницах. Его издатели призывали немцев сдавать продуктовые карточки в пользу военнопленных: голодающая Германия не должна была забыть о своих попавших в беду врагах. Художник и поэт Жорж Грос (Georg Ehrenfried Groß, в 1915 году в знак протеста против развязанной в Германии антианглийской истерии изменивший имя на George Grosz) опубликовал статью о психологической необходимости езды на велосипедах: без велосипедов - никакой политики. Все это выглядело дико.

Что хотели дадаисты?

Движущей силой радикального журнала были Жорж Грос и братья Херцфельде - Виланд и Хельмут. Виланд (Wiland Herzfelde) стал позже издателем, основав издательство подрывной и передовой литературы Malik, Xельмут (Helmut Herzfelde) под именем Джон Хартфилд (John Heartfield) стал знаменитым коллажистом. А Neue Jugend цензура закрыла уже после выпуска пяти номеров.

Дадаисты хотели оскорблять и возмущать, их протест был настолько агрессивным, что неизбежно должен был вызывать встречный протест. Дадаисты обрушились на литературу и искусство, на культуру в целом, на буржуазную мораль, на государственную идеологию, на представления о приличном и достойном. Дадаисты требовали ликвидации искусства и культуры, не скупились на оскорбления. Характерной особенностью было отсутствие, так сказать, "позитивной" программы. Любимыми словами дадаистов были "ничто", "чушь", "чепуха", "бессмыслица". Дадаисты в огромных количествах производили оскорбительную и веселую чепуху, полагая, что чепухой и чушью является то, против чего они протестуют.

Дадаисты, занимаясь травлей экспрессионистов, издевались над проявлениями пафоса в искусстве, вообще над тем, что у произведения искусства есть какой-то "дух", отличающий картину от бумажки с каракулями. Картинки дадаистов - это просто буквы, просто линии, просто вырезки из газет и фотографий. Не изображать действительность следовало, а предъявлять ее. Дадаизм размывал границу между искусством и неискусством, идея рэди-мейда (ready made), то есть найденного на улице предмета, выставленного потом в качестве произведения искусства, - типично дадаистская.

Победила швейная машинка

Дадаисты не были озабочены созданием произведений искусства, их целью были спонтанные действия, вызывающие сильную реакцию публики. Кажущаяся сегодня типичной дадаистская акция, прошедшая в июле 1917 года в Берлине, выглядела так: дадаисты Рауль Хаусман (Raoul Hausmann) и Йоханнес Баадер (Johannes Baader) громкими голосами зачитывали на улице обрывки фраз, случайно найденных в толстой книге, следя только за ритмом слов, а не за смыслом. Новый отрывок находился в новом случайном месте книги.

Но все же дадаисты предпочитали форму собраний, вечеров, кабаре. Там делались доклады, читались стихи и разыгрывались сценки. Темы докладов были такие: "Художник малюет, как бык мычит" или "Техника окончательно признанной бессмыслицы как смысла мироздания". Некоторые доклады состояли просто из обругивания публики. На одном из вечеров проводилось состязание пишушей и швейной машинок, победила швейная. Первые акции дадаистов настолько раздражали и публику и владельцев помещений, что, бывало, дадаистам попросту отключали электричество на полуслове.

Реакция

Дадаисты рассчитывали на то, что их спонтанные абсурдистские акции будут неизменный шокировать, но берлинская публика быстро привыкла. Тот, кто посещал дадаистский вечер во второй раз, шока уже не испытывал. Дадаистские вечера оказались авангардистской разновидностью хорошо известного и любимого публикой кабаре (в смысле сценического представления с песнями, кордебалетом, стихами и сатирой). Эти вечера хорошо посещались, а входные билеты стоили недешево. Отправлялись дадаисты и в турне по Германии: их устраивали коммерческие концертные агентства.

Дадаисты рекламировали свои акции, выставки и книги в респектабельных журналах, стиль дадаистских объявлений с летящими вырезанными буквами, со сваленными в хаотичную кучу словами, линиями и фрагментами фотографий моментально узнавался и был куда более привлекателен, чем остальная визуальная продукция. Дадаизм оказался коммерчески выгодным предприятием. Разумеется, интеллигенция испытывала к нему симпатию.

Скандалы, конечно, тоже были, но с цензурными запретами тогда сталкивались далеко не только дадаисты. Жорж Грос три раза становился жертвой запретов, его работы оскорбили общественную мораль. Третий судебный процесс по поводу его рисунка, изображающего распятого Христа в газовой маске, художник выиграл. Его не приняли в Академию художеств, зато процесс поспособствовал тому, что и рисунок, и его автор стали широко известны.

Автор: Андрей Горохов
Редактор: Ефим Шуман