Начиная с 1996 года, 27 января - в годовщину освобождения Советской армией узников нацистского лагеря смерти Освенцим - в Германии отмечают день памяти жертв национал-социализма, а бундестаг собирается на торжественное заседание. В этот раз выступить на нем пригласили российского писателя Даниила Гранина, поскольку ровно 70 лет назад - 27 января 1944 года - была полностью снята и блокада Ленинграда. Речь непосредственного участника тех событий произвела большое впечатление на немецких парламентариев. На следующий день, 28 января, Даниил Гранин встретился в гостинице "Адлон" с группой журналистов, среди которых был и корреспондент Deutsche Welle, и ответил на несколько вопросов.

DW: Господин Гранин, когда вы получили приглашение выступить на церемонии в бундестаге, вы сразу согласились или были определенные сомнения?

Даниил Гранин: Сомнений никаких не было. Это было довольно интересное и заманчивое предложение. И на меня очень приятное впечатление произвела обстановка в бундестаге - очень дружелюбная и заинтересованная. Может быть, это по отношению ко мне лично? Не знаю. Но сама церемония с приглашением разных выступающих мне показалась очень разумной и плодотворной. По-моему, в нашем парламенте такого нет.

- А как бы вы отнеслись к идее, чтобы и в Государственной думе каждый год в определенный день проходили мероприятия в память о жертвах сталинских репрессий?

- У нас, в нашей Думе? Это было бы очень правильно.

- А как вы думаете, почему этого нет?

- Вы меня спрашиваете? (смеется) Я не член Думы. Наверное, есть какие-то причины, я точно не могу сказать. Но вообще-то надо было бы, конечно.

- Выступая в понедельник в бундестаге, вы сказали, что долго не могли простить немцам их "комфортабельного" ожидания капитуляции Ленинграда; гибели города, в котором каждый день от голода умирали тысячи людей. А когда вы простили немцев и простили ли вообще?

- Это не было неким актом прощения. Это приходило постепенно, по мере того, как у меня появлялись в Германии друзья, по мере того, как здесь издавали - часто и много - мои книги. Способствовали этому люди, которые не были немцами до конца. Например, Лео Кошут (Leonhard Kossuth), который был главным редактором издательства Volk und Welt в ГДР. Приезжали немцы и к нам в Санкт -Петербург. Кроме того, я многое узнавал от наших историков. Сведения были довольно противоречивые, но и эти противоречия были очень любопытны.

- А как вы относитесь к немецкому опыту работы с собственной историей? Сегодняшние немцы испытывают чувство своей исторической ответственности за то, что происходило в нацистской Германии. Можно ли такой опыт или хотя бы его часть применить и в России?

- По-моему, это необходимо. Возьмите такие вещи - события в Чехословакии, в Венгрии, в Германии в 1953 году. На месте наших руководителей я бы принес извинения. Мы почти никогда не извинялись. Мы никогда не просили прощения у других народов за то, что мы причинили им. А ведь нашей вины было предостаточно на разных этапах нашей жизни. У каждого государства, у каждого народа есть свой список вины перед другими народами. Но это не может служить для нас оправданием.

Мы не извинялись ни перед венграми, даже по-настоящему, по-моему, не извинились перед поляками за Катынь. Я даже не знаю, как это назвать. Заносчивость? Или нежелание возвращаться в прошлое? Желание передать ответственность за прошлое другому правительству или режиму? Это, мол, они виноваты. Но ведь их нет, а преемники - мы. Не правительство, а мы виноваты. Преемником правительство быть не может и на самом деле не хочет им быть.