"А ты наша новая учительница? Нет? А кто? А мне одиннадцать лет, я хорошо умею говорить по-немецки!" - скороговоркой и почти без акцента рапортует Зила. Восемь месяцев назад она вместе с родителями покинула Сирию и теперь живет в Бонне. Здесь вместе с другими детьми беженцев она, помимо основных занятий со своим классом, посещает уроки немецкого языка в специальном классе.

Класс для детей мигрантов

Все дети в Германии обязаны учиться в школе - это закон. Дети мигрантов - не исключение: после того, как вместе с родителями их регистрируют в пунктах первичного приема, где готовят документы и дают соответствующий статус, они начинают посещать уроки вместе с обычными немецкими школьниками.

Конечно, в первое время детям беженцев нелегко осваивать школьную программу на иностранном языке. Поэтому в школах существуют специальные классы, где они ежедневно занимаются немецким. В подобных классах учатся не только дети мигрантов, хотя они и составляют существенную часть. Так, в одном из таких классов в начальной школе имени Маттиаса Клаудиуса в Бонне собрались дети выходцев из Сирии, Афганистана, Албании, Нигерии, Испании и Польши.

По словам учительницы Кристины ван дер Донк (Christina van der Donk), дети, попавшие в среду носителей языка, очень быстро начинают его осваивать. Легко перенимается и местная культура, особенно если дело касается праздников. Так, 11 ноября в Германии отмечают день Святого Мартина, который кому-то напоминает украинские "колядки" - дети устраивают шествия с фонариками, поют песни о Мартине и просят сладости.

Ученики класса для мигрантов также принимали участие во всеобщем веселье - мастерили вместе с учительницами фонарики и разучивали песни. Правда, не все: девятилетняя сирийка Джуди на шествие не пошла. Говорит, что ей нельзя: "Есть такие вещи, которые мы, мусульмане, не можем делать. Ведь есть же вещи, которые делают мусульмане, но христианам это нельзя". Впрочем, свой фонарик она тоже смастерила.

Войну забыть непросто

В Германии детям из Сирии и Афганистана очень нравится. Качели здесь бесплатные, можно ходить в бассейн учиться плавать, а еще есть автобусы с остановками и какие угодно магазины. Но войну забыть непросто. "Можно я скажу? Ну, в общем, мы приехали сюда, потому что в Сирии сейчас война, - Джуди внимательно смотрит большими серыми глазами. - И там злые люди и… все такое. Но я еще хорошо помню Сирию". Три года назад Джуди шла по улице с сестрой Джанавой, внезапно появились несколько самолетов и стали сбрасывать бомбы. "Моя мама схватила меня на руки, потому что я еще не могла хорошо бегать, и побежала со мной. И тут совсем рядом с нами упала большая-пребольшая бомба", - вспоминает девочка.

Со всех сторон наперебой раздаются голоса: "Я тоже видела бомбу! Самую настоящую!", "Я тоже, я видела уже четыре!" Накручивая на палец длинный локон, Зила рассказывает: "Когда мне было шесть лет, я видела как бомба упала на дом. Такой ужасный звук, а потом все было разрушено. Я часто вижу это во сне. Тогда я иду спать к маме и папе, чтобы было не так страшно".

Увидеть войну довелось не только сирийским детям. Афганец Фардин также знает о ней не понаслышке. "Мы играли с моим другом в футбол, и я увидел на земле незажженную бомбу. Я закинул эту бомбу подальше, чтобы никто не смог найти ее, - вспоминает Фардин. - У нас нельзя было нормально спать из-за грохота взрывов. И каждый день умирали люди и маленькие дети".

После всего пережитого многим детям нужна психологическая помощь, отмечает тренер по межкультурной коммуникации Ирена Ангеловски (Irena Angelovski). Правда, в связи с наплывом беженцев специалистов не хватает, тем более тех, которые владеют арабским языком. "К сожалению, своей очереди к психологу приходится ждать по 3-4 месяца. Причем как сирийским, так и немецким детям", - констатирует Ангеловски.

Нет места дискриминации

Мохаммед тоже хочет рассказать о том, что ему нравится в Германии, но пока не может - прошло только три недели, как он со своими родителями приплыл на лодке в Европу. Мальчик всего несколько дней учится в школе, но уже хорошо умеет представляться: "Я Мохаммед, я из Сирии. Мне 11 лет".

"Сегодня наш Мохаммед - звезда. Уже смог рассказать о себе", - хвалит его Катарина Бросс (Katharina Bross), другая учительница из школы имени Маттиаса Клаудиуса. Вместе с Кристиной ван дер Донк она занимается немецким языком с учениками класса для мигрантов.

"В нашей школе около 30 детей имеют статус беженцев, сейчас большая половина их - сирийцы. У нас много таких типичных детей "из лодки", - объясняет Бросс. По ее словам, чаще всего дети легко находят общий язык, и дискриминация в начальной школе скорее исключение из правил.

Тем не менее случаи, когда немецкие дети проявляют недоброжелательность или имеет место с их стороны дискриминация сирийских детей, все-таки бывают, признает председатель Германского общества защиты детей в Гессене Вероне Шёнингер (Verone Schöninger). "В нашем обществе нет места национализму, но, увы, время от времени мы сталкиваемся с дискриминацией. Тут важно учитывать, что дети не испытывают ненависти к другим просто из-за отличающегося цвета кожи, обычно эти идеи они перенимают у взрослых", - уточняет Шёнингер.

Девятилетней сирийке Джуди в Германии очень нравится, но даже здесь она не совсем счастлива: "Мой дом был там, а не здесь. Ох, раньше там было хорошо! Правда, теперь дом сломан, и вообще там живет кто-то другой".