"Сначала я подумал, что это лопаются воздушные шарики. Тогда я не понимал, что это выстрелы", - вспоминает 17-летний Хетаг Хутиев. Он идет в магазин "Все по 36 рублей", чтобы купить кружку, тарелку, ложку - у Хетага начинается новая жизнь, он только что прилетел в Москву и поселился в общежитии МГТУ имени Баумана. С 1 сентября 2014 года Хетаг - студент факультета радиоэлектроники.

А десять лет назад 7-летний Хетаг пошел во второй класс. Родителей с ним не было - маме срочно нужно было на работу, отец ждал за оградой школы. Хетага вместе с другими загнали в класс на втором этаже, где заложников заставили отдать все ценные вещи, а оттуда - в спортзал. "Обо мне стала заботиться одна учительница, Алета Хасанбековна, она у нас в школе ведет математику. Имя очень сложное, я не мог его выговорить, попросил разрешения называть ее просто мамой. Она смутилась, но согласилась".

Ожидание

Большинство детей начальных классов не понимали, что происходит. В их воспоминаниях двое суток в плену у террористов слились в один бесконечный день. "Мы просто сидели в спортзале и ждали, когда нас выпустят. Думали, может какие-то учения", - рассказывает 18-летний Камболат, сейчас студент медфака РУДН. У Хетага в суматохе потерялся ботинок - это волновало его больше всего. "Жара, духота, хаос полнейший, а я туфлю ищу. Мне говорят: "Да успокойся, потом найдешь". А я думал только, что, если без туфли домой вернусь, меня мама отругает". Взрослые старались вести себя спокойно, не показывали своего страха, рассказывают выпускники бесланской школы №1: "Нам говорили, что все будет хорошо, нас скоро выпустят".

Под потолком висел груз - все, включая детей, знали, что это взрывчатка. "Я спросил учительницу химии - если она взорвется, школу разнесет? Она ответила: "Нет, ну что ты". Но по выражению ее лица я понял, что это не так", - вспоминает Хетаг.

В середине зала оставался проход шириной около метра - остальное было забито людьми, поэтому дышать было нечем, вспоминает Хетаг. Пошел дождь, ученикам старших классов разрешили выбить верхние окна. "Главная мысль была - попить воды, - вспоминает 18-летняя Зарина Дзампаева. - Они не разрешали. Но я все равно нагло выходила в туалет и пила, и брала с собой рубашку, и мочила ее, и приносила маме и сестре". Зарина помнит лицо одного из террористов: "У него был шрам через всю шею".

Когда дети начинали шуметь, боевики стреляли в воздух - "Я думал, они нас так пугают, успокаивают, - говорит Камболат. - В 9 лет не будешь думать, что кто-то хочет убить тебя. Если бы я сейчас туда попал, я бы не выдержал". В какой-то момент по залу прошел шум - убили взрослого мужчину. "Я этого не видела, но поняла, что произошло", - рассказывает Зарина.

Хетаг видел, как одному мальчику удалось сбежать: "Там открытые двери были. Он сидел на низком старте. Посмотрел влево, посмотрел вправо - нет террористов. И побежал. Потом в проходе появился один человек, побежал за ним, стал стрелять. Убили его или нет - не знаю". После этого проход загородили партами, контроль усилился, рассказывает Хетаг.

3 сентября

"После первого взрыва все сидели тихо, никто не побежал. После второго все поняли, что пора. Я тоже это понял и выпрыгнул в окно", - говорит Хетаг. Он пробежал какие-то гаражи, его кто-то подхватил, перебросил через забор.

Камболата завалило обломками, он на некоторое время потерял сознание. "Меня нашел один житель Беслана, он сразу после спецназовцев забежал в школу и вынес очень много детей. У него самого две дочки было в школе - старшую нашел, младшую не смог найти". Одно крыло спортзала уже горело. "Он меня через спортзал понес, там был пристроен тренажерный зал, через окно детей выдавали. Меня взял парень в военной форме".

"Как начался штурм? Это произошло не сразу, - вспоминает Зарина. - Было постепенное нарастание ужаса, пожара, дыма. Я уже не знала, где моя сестра, где мама. Не понимала, куда делись люди. Начали рушиться обломки. Нашла свою сестру, она лежала лицом вверх, щека была красная, кровь на пол-лица. Я ее теребила, звала: "Марина, Марина!" Она не отвечала. Только приоткрыла глаза и опять закрыла. Я тогда подумала, что она…", - Зарина не договаривает фразу. Сестру удалось спасти - ее нашли на третий день и отвезли в больницу. Их мать погибла.

С крыши упало "что-то большое деревянное". Одна учительница сказала Зарине, что надо накрыться досками - так она лежала, пока шла стрельба, а потом вслед за этой учительницей побежала в раздевалку, которая в тот момент уже была под контролем спецназа. "Я думала, что это безопасное место - там давали воду из шлангов, там можно было передохнуть минут 15". Но на самом деле самое опасное было впереди - нужно было пройти через обстреливаемый школьный двор. Кто-то взял Зарину на руки и побежал.

После теракта

Камболата бортом МЧС отправили в Москву с осколочными ранениями плеча и правого бедра. В больнице он и его семья приняли крещение. Камболат никогда не спрашивал своих родителей о том, что произошло. "Потом, когда подрос, сам стал выяснять - читал в интернете, смотрел видео. Гораздо позже пришло осознание того, как это было страшно".

Зарина сначала жила у тети, потом, когда сестру выписали из больницы, обе девочки вернулись к отцу. "Мне никто не сказал прямо, что мама погибла. Я это как-то сама поняла", - вспоминает Зарина. Началась обычная детская жизнь. "Психологи, родственники, все говорили мне, что надо это забыть, - говорит Зарина. - И я забыла".

Разумеется, детям Беслана общество уделяло повышенное внимание. Камболат говорит, что был бы рад отказаться от него: "Мы потом объездили весь мир, с нами работали психологи, клоуны, чтобы отвлечь. Такой ценой, какой нам это досталось - ничего не надо было. Лучше бы шла жизнь, как она шла".

А взрослые искали виновных. "Я теперь не понимаю, кто должен нести ответственность, - говорит Зарина. - Одни утверждают одно, другие - другое. У нас в городе многие обвиняли директора школы, Лидию Александровну, якобы она вступила в сговор с террористами. Вокруг нее всегда поднимался шум, в нее даже кидали обувь. Ей пришлось уволиться с работы. Но потом одна из главных обвинительниц, Марина Пак, у которой погибла дочь, извинилась перед бывшим директором".

Дети выросли

Можно ли было при штурме обойтись меньшим количеством жертв? Выросшие дети Беслана этого не знают. К "альфовцам", которые руководили спецоперацией, у заложников претензий нет. "Вы представьте себе, брать на себя ответственность за столько жизней, - говорит Камболат. - 1300 человек, все заминировано, одно движение ноги - и все замыкалось, от спортзала кирпича не осталось бы. Винить их неправильно, они сами потеряли 10 человек. Если бы не они, может быть, нас бы не было". Погибших спецназовцев в городе знают поименно.

Все дети, прошедшие через Беслан, получили льготы при поступлении в вузы. Правда, не все этим воспользовались. "Я, например, сам поступал, набрал нужное количество баллов на ЕГЭ, - с гордостью говорит Хетаг. - Мне по льготе предлагали только информатику, а я хотел заниматься радиоэлектроникой".

Камболата в Москве иногда принимают за чеченца. Он этому даже не удивляется: "Я же небритый хожу, а у многих людей представление, что Кавказ - это Чечня. Я когда поступил, с девочками знакомился. Они спрашивали: "Северная Осетия - это где?" Я паспорт показывал: гражданин РФ. "Надо же!" Мало кто знает, что мы православные. Сам я могу определить, кто чеченец, кто дагестанец или ингуш, осетина сразу отличу. Мы на Кавказе видим друг друга, а в Москве мы все одинаковые".

3 сентября в Беслане пройдут траурные мероприятия. В память о погибших жители города запустят в небо 335 воздушных шариков.