Фильм, снятый израильским кинодокументалистом Ханохом Зееви, начинается со старого сундучка из темного дерева, который перешел к Райнеру Хёссу (Rainer Höß) после смерти родителей, а им в свою очередь остался от деда. Его, похоже, много десятилетий не открывали. Райнер Хёсс знал, что там хранятся семейные реликвии, старые детские фотографии его родителей. Он открывал сундучок со страхом, ожидая увидеть снимки бараков, колючей проволоки, труб крематория и газовых камер. Дед Райнера, Рудольф Хёсс (Rudolf Höß), повешенный после войны в Польше, был комендантом Освенцима.

Но ничего напоминающего об этом не оказалось на старых черно-белых фотографиях, которые Райнер Хёсс передал в мемориал Холокоста Яд Вашем в Иерусалиме. Настоящая семейная идиллия: хохочущие малыши на веранде, ухоженный сад, детский бассейн с маленькой горкой... Уже после того, как Райнер Хёсс увидел эти фотографии, он побывал в Освенциме, в сохранившемся доме коменданта, в том самом саду, где так весело хохотал в детстве его отец. Высокая стена и двести метров ничейной полосы отделяли этот сад от лагеря. Ни бараков, ни даже труб крематория за стеной не было видно...

Двойной груз прошлого

Отец Райнера Хёсса никогда не рассказывал о своих детских годах. В то время, как он играл в саду, за высокой стеной погибло более двух с половиной миллионов человек. Но отец Райнера ничего не хотел об этом слышать. Как и мать Моники Хертвиг (Monika Hertwig), дочери Амона Гёта (Amon Göth), начальника другого нацистского концлагеря - Плашув. Гауптштурмфюрера СС "прославил" на весь мир фильм "Список Шиндлера". Это он выходил по утрам на балкон своего особняка и, развлекаясь, отстреливал с балкона евреев-заключенных. Предпочитал целиться в женщин с маленькими детьми на руках: ему было интересно, сможет ли он одной пулей убить сразу двух человек...

Когда Моника, еще подростком, спрашивала свою мать об отце, та отвечала: "Все это ложь, что рассказывают о нем. Плашув был исправительно-трудовым лагерем. Никого там не убивали". "А дети и старики там были?" - не отставала дочь. "Никаких детей, никаких стариков! Я же тебе сказала: трудовой лагерь! Там трудились!" "За что же тогда казнили Амона?" (Вспоминая об этом разговоре в фильме, 65-летняя Моника ни разу не называет отца отцом, а только по имени). "Ну, может, парочку евреев он и убил…" - неохотно ответила мать. "Парочку?! Это сколько? Двух? Пятерых? Сто?.."

''Мы несем двойной груз, - говорит Беттина Зеллерс (Bettina Sellers), внучка Геринга. - Мы несем груз и самих нацистских главарей, и своих родителей, которые не могли или не хотели переосмыслить то, что сделали их отцы". Ей понадобилось много лет, чтобы освободиться от этого двойного груза, преодолеть прошлое. Около четырех десятилетий назад Беттина уехала из Германии, бродяжничала с компанией хиппи по Евро и Америке, потом осела в США. Живет она вдали от больших городов. После развода с мужем оставила его фамилию, чтобы не носить девичью – Геринг. В тридцать лет сделала, как и ее родной брат, операцию по стерилизации. "Чтобы род Герингов больше не продолжался", - говорит Беттина.

Удавшийся день

Никлас Франк (Niklas Frank), сын нацистского наместника оккупированной Польши, переосмысливает прошлое иначе, и не случайно режиссер перемежает монолог Беттины Зеллерс-Геринг встречами Никласа Франка со школьниками. Он читает отрывки из своей книги "Отец". Один из самых потрясающих эпизодов рассказывает о том, как ослабевших военнопленных сажали на осла, тот взбрыкивал, и люди падали в дорожную пыль. Их снова сажали, они снова падали... "Как я тогда смеялся! До слез... – вспоминает Никлас Франк. – Стояла прекрасная погода. Потом мы пили с отцом какао. День удался!"

"Не надо ворошить прошлое", - это Никласу повторяли с детства. Прошлое? "Моего отца казнили в Нюрнберге, а я будто приговорен к пожизненному заключению, - говорит Никлас Франк. – До конца дней своих я буду жить с чувством глубокого стыда за то, что он сотворил". Когда он написал книгу об отце и стал ездить по школам, чтобы рассказывать о страшных временах нацизма, его братья и сестры, за исключением лишь старшего брата, порвали с ним всякие отношения. Он нарушил табу: предал любовь к родителям. Но если родители - кровавые преступники, чудовища, монстры?

История, которая не кончается

Пожалуй, больше всего поражает в фильме Ханоха Зееви то, как глубоко чувство вины у героев его документальной ленты. Кажется, они-то в чем виноваты? Но "конфликт поколений, сопряженный с тяжелейшим внутренним конфликтом", как написал один из критиков, превращают их жизнь в настоящий кошмар.

"Я не считаю, что унаследовала зло, - подчеркивает Катрин Гиммлер (Katrin Himmler), внучатая племянница одного из главных нацистских преступников. - Я за него не отвечаю. Но я ношу его фамилию. И я еще со студенческих времен, бывая за границей, старалась не говорить по-немецки, скрывала, что я из Германии".

Катрин вышла замуж за израильтянина, дед которого погиб от рук нацистов. Вышла по любви, ее происхождение здесь не причем. Никлас Франк написал разоблачительную книгу об отце и не устает втолковывать молодым ребятам, как опасен национализм и как опасна вера в вождя, который обещает сделать страну сильной, могучей, великой, укрепляя лишь свою собственную власть и затыкая рот всем, кто пытается его критиковать. Райнер Хёсс со слезами на глазах просит прощения в Освенциме у переживших Холокост...

Это последние сцены фильма. Хеппи-энд? "Не у всех историй - счастливый конец, - говорит израильский журналист Эльдад Бек, сопровождавший Хёсса в поездке в Освенцим. - Есть истории, которые вообще никогда не кончаются".