За проектом Pantha Du Prince стоит проживающий в Гамбурге Хендрик Вебер (Hendrik Weber). У него несколько электронных проектов, обитающих в зоне техно и хауса, кроме того, он играет на бас-гитаре в инди-глэм-поп-группе Stella.

Первые записи Pantha Du Prince начали выходить в 2002 году. Его новый диск называется "Black Noise" ("Черный шум"). Нет ли тут самоиронии? Если вспомнить, что под белым шумом подразумевают крайне неприятный шипящий грохот, лишенный какой бы то ни было структуры, то его противоположность - черный шум - окажется синонимом милой и гармоничной музыки. Обложка компакт-диска подтверждает эту догадку: на берегу идиллического горного озера стоит полусказочный замок или павильон с остроконечной крышей. Эта картинка взялась со старой кичевой открытки, но в сегодняшних условиях, когда кич стал глянцевым и компьютерным, старый - так сказать, доинтернетный - кич потерял свою искусственность и манерность, стал пробуждать симпатию.

Длинный текст, помещенный на интернет-странице музыканта, объясняет название куда более серьезно, безо всякой иронии: "Музыка теплится в материи, всякий звук, даже тишина, уже является музыкой. Потому следует сделать слышимым никогда не слышанное и неслыханное: черный шум, неслышимую для человеческого уха частоту". Надо сказать, что претензия интегрировать в набор выразительных средств пустоту и тишину, более того, играть музыку пустоты и тишины, довольно стара. Самый известный пропагандист этой идеи - композитор Джон Кейдж. Во второй половине 20-го века в качестве музыки пустоты и тишины было предъявлено много разных опусов, как правило, действительно тихих, пустынных, несконцентрированных и тягучих. То, что Pantha Du Prince выдает за музыку тишины бодренькое техно - это оригинальный ход.

Звуки покоя и тишины

Хендрик Вебер вместе с Йоахимом Шютцем (Joachim Schütz), участником авангардистского трио Арнольда Дрейблата (Arnold Dreyblatt Trio) и Штефаном Абри (Stephan Abry), участником, к сожалению, развалившегося дуэта Workshop, отправился в Швейцарию. Там музыканты импровизировали, записывали звуки леса и гор, а также тишину, которая, как мы уже поняли, даже будучи сама по себе неслышной, все равно имеет право на отражение в слышимом акустическом диапазоне.

В результате получился техноидный эбиент, наполненный звуками естественного происхождения, которые, честно говоря, звучат вполне электронно: современные компьютерные программы позволяют превратить звук синтезатора в треск ломающихся под ногами веток, а треск веток может зазвучать как чистая синтетика. И когда ты слышишь в технотреке звуки, напоминающие игрушечное пианино, никогда нельзя быть уверенным, что это было на самом деле - ускоренные звуки колокольчиков, привязанных на шее коров, синтезаторы, звук бьющегося стекла, вибрафон, записи индонезийского гамелан-оркестра или еще что-то.

Свою работу продюсера Хендрик Вебер характеризует весьма поэтично как "слушающее сопровождение звуков". Надо понимать, записанные звуки чарующей волной льются из его компьютера, а Хендрик вслушивается, следует за ними и делает то, что звуки от него требуют. Аудиоколлаж руководит человеком. Человек лишь чуть-чуть продолжил угаданные им мысли записанных звуков.

Техно-зомби

В это можно было бы поверить, если бы не одно "но": результат этой деятельности звучит так, будто к хорошо известному клубному саунду (назовем его, скажем, эсид-эмбиентом) добавили мелодичную приправу из неклубных звуков. Ритмы "Черного шума" - вполне стандартные, вряд ли их извлекли из случайных и иррациональных звуков, встречающихся в дикой природе. Сама же идея добавления акустической органики к техно прекрасно известна, добавляют не только шелест веток, звон колокольчиков или зов пастушьих рожков, а вообще все что угодно - скажем, старый джаз или звук капающей воды.

Неужели Хендрик Вебер нас обманывает, и в шумы леса и мычание альпийских коров он не вслушивался? Вот было бы неприятно!

Нет-нет, вряд ли здесь обман. Скорее всего, Хендрик честно рассказал о своем производственном процессе рафинирования, то есть добычи музыкального субстракта из шума, его очищения и повышения его градуса. Главная неприятность состоит в том, что современный музыкант сверхчуткими ушами слушает звуки мирной природы, выуживает из них ритмы и мелодические закругления, замечает тончайшие отличия в окраске звуков, в их структуре, занимается микрохирургией в сфере аудиодизайна - а получается у него стандартное техно. Тут вспоминаются народные прибаутки, вроде "раз доктор сказал в морг, значит, в морг". Уши и мозги настроены на техно, только его слышат и только на него реагируют. Иными словами, Pantha Du Prince продемонстрировал, что мы слушаем органчик, работающий в нашей голове, стереотипы восприятия фильтруют то, что попадает в наш мозг и им осознается.

Автор: Андрей Горохов

Редактор: Ефим Шуман