22 февраля Верховный суд РФ постановил отменить приговор и освободить из колонии активиста Ильдара Дадина, который стал первым в России осужденным по уголовной статье о повторных нарушениях на митингах.

О том, что может стоять за таким решением суда, почему Дадин продолжал участвовать в акциях протеста, несмотря на риски, и каковы его политические взгляды, в интервью Жанне Немцовой рассказала супруга активиста Анастасия Зотова.

Жанна Немцова: Анастасия, 22 февраля президиум Верховного суда принял решение об отмене приговора Ильдару Дадину. С чем вы это связываете?

Анастасия Зотова: Я не знаю, как это можно объяснить. Мне кажется, что-то произошло, причем совсем недавно. Было два заседания Конституционного суда: на первом чиновники из разных ведомств, в том числе представитель уполномоченного по правам человека, обсуждали, конституционным ли был приговор Ильдару и конституционна ли вообще статья, по которой он сидит, за неоднократное нарушение (правил проведения. - Ред.) массовых акций. И все представители говорили, что да, все нормально, человек, который протестует, должен сидеть, а потом внезапно решение Конституционного суда было таким, что Ильдара приговорили незаконно и этот приговор должен быть пересмотрен и отменен.

С чем это связано, непонятно, но такое решение было неожиданным для всех. Есть подозрение, что произошло что-то такое, из-за чего они просто больше не захотели держать Ильдара за решеткой. Возможно, потому, что пока Ильдар находится за решеткой, его друзья, в том числе и я, рассказывают про пытки в Карелии, где Ильдар находился. И сам Ильдар шлет письма, сообщая, что он очень переживает за тех людей, с которыми находился в Карелии, что их продолжают пытать. Возможно, власти России рассчитывают - и не без основания - что вот сейчас Ильдар выйдет, у нас будет нормальная семейная жизнь, и мы закончим заниматься всем этим.

- У властей правильный расчет?

- Конечно, хочется нормальной семейной жизни. Возможно, мы уедем куда-то на медовый месяц. Но все-таки сейчас, когда уже и я знаю, что происходит в Карелии, и знаю имена людей, которые сидят, которые подвергались пыткам, и разговариваю с их мамами, папами, братьями, сестрами, я все-таки считаю себя обязанной помочь этим людям. Думаю, что у Ильдара такая же позиция. И даже если сами пытки в Карелии прекратить не удастся, то хотелось бы, чтобы хотя бы эти люди - там около десятка - двух десятков человек, которые нашли смелость, пожаловались на пытки, доверились правозащитникам - были спасены, чтобы их можно было перевести в другой регион.

- Какие у вас планы на будущее?

- Если честно, у меня каждую неделю разные планы. Сначала, когда я услышала про пытки в Карелии, я подумала, что можно было бы попробовать избраться в ОНК (Общественную наблюдательную комиссию. - Ред.). Но мне очень не хочется, чтобы Ильдар жил в России, потому что уже была попытка возбудить против него новое уголовное дело якобы за экстремизм, за какой-то пост в Facebook, который он якобы написал, причем пока сидел в тюрьме.

Понятно, что это полный бред, но я очень боюсь, что, как только Ильдар выйдет на свободу, сразу же заведут новое уголовное дело и отправят его обратно за решетку. А мне этого года без него абсолютно хватило. И я думаю, что Ильдара срочно нужно отсюда вывозить. Если я, например, буду жить в Карелии, то Ильдар мог бы жить в Финляндии, и мы могли бы очень часто видеться. Другой вариант - это уехать куда-то вдвоем, потому что заниматься правами заключенных в Карелии мы можем где угодно. Сейчас я работаю из Москвы, сижу в московском офисе за своим ноутбуком: точно так же я смогу сидеть за ноутбуком где-нибудь в Индии или в Праге, или вообще где угодно.

- Ильдар стал первым человеком, осужденным по новому закону, который регулирует митинги и другие массовые акции. Есть мнение, что Ильдар намеренно шел на эти риски, понимая, что может попасть в тюрьму. Насколько его поведение было провокационным?

 - Все люди, которые выходят на протесты, понимают, что их могут рано или поздно посадить, но нам казалось, что это все-таки будет (скорее - Ред.) поздно, чем рано. Когда Ильдар шел протестовать, я его спрашивала: а зачем ты вообще ходишь на эти акции протеста, ведь ты понимаешь, что они ничего в принципе не изменят? И он говорил: да, понимаю, просто я это делаю в каком-то смысле ради себя, чтобы чувствовать себя человеком с чистой совестью, потому что мне будет некомфортно, если я буду видеть, что творится беспредел, а я против него никак не протестую. Он такой человек - он просто не мог сидеть дома и молчать, а должен был выходить из-за внутреннего убеждения.

Насколько это было провокационным, сложно сказать, потому что - что такое одиночный пикет? Человек просто стоит на площади, другие люди ходят вокруг него, гуляют, кушают сладкую вату, семечки, попкорн, и, в общем-то, никто на это не обращает внимания, и он никому не мешает - просто тихонечко стоит с плакатом. Может быть, провокационным было само его нежелание поддаться полиции, которая постоянно пыталась его арестовать, и прекратить эти пикеты. После митингов на Болотной площади многие люди, увидев аресты, сказали: нет, все, хватит, мы больше не будем протестовать, у нас своя нормальная жизнь, дети, родители, работа. А Ильдар все продолжал стоять с этими одиночными пикетами.

- Ильдар - известный гражданский активист, который осуждал агрессию России на Украине, выступал против войны с Украиной. Но он не представляет ни одну политическую силу, не является членом какой-либо партии или общественного движения. Как бы вы могли описать его политические взгляды?

- Очень просто: его взгляды - за все хорошее против всего плохого. Он протестовал не только против войны, но и против полицейского беспредела, когда сотрудники полиции задерживают людей, не представляясь и не называя причины задержания, хотя они обязаны это делать по закону. Когда осудили участников митинга на Болотной площади, когда осудили Pussy Riot, он выступал за свободу Надежды Толоконниковой и Марии Алехиной, выступал за свободу "болотников".

То есть у него как бы нет политических взглядов, он просто хочет, чтобы все было по закону: чтобы на выборах не было никаких вбросов, чтобы, если полиция производит задержание, то это было бы так, как написано в законе о полиции. Чтобы, если у нас в Конституции написано, что мы имеем право мирно собираться без оружия, чтобы так оно и было. Если в Конституции написано, что у нас есть свобода слова, чтобы так и было. Просто он за то, чтобы законы выполнялись.

- Но никаких конкретных убеждений у него нет?

- У него скорее либеральные взгляды, он просто за права человека. Мне кажется, что называть его политиком неверно: у политиков должна быть, например, какая-то программа, каким образом они хотят привести народ к светлому будущему. У Ильдара, конечно, такой программы нет, у него одно требование - чтобы соблюдались законы и права человека.

- Как вы сами стали гражданским активистом и что вас побудило заниматься общественной деятельностью, тем более в трудный для России период, когда это сопряжено с огромным риском?

- Это произошло случайно. Я была журналистом, и у меня все было хорошо, а потом 7 декабря 2015 года Ильдара приговорили к трем годам лишения свободы. На следующий день мы с друзьями собрались у меня на кухне и решили, что нужно что-то делать, чтобы Ильдара отпустили, чтобы он не сидел эти три года за решеткой. И мы собрались и организовали митинг - это был очень маленький митинг где-то в лесу, в парке Сокольники, туда пришло около двух сотен человек. А потом мы организовали еще один митинг, куда пришло уже 500 человек - при том, что было минус 20 градусов и январь. Это было недалеко от Кремля. А потом мы провели международные пикеты за свободу Ильдара - не только в Москве и других городах России, но и в разных странах Европы, США, даже в Азии и в Израиле.

Мы создали небольшой сайт, на котором писали, что статья 212.1 УК РФ противоречит Конституции, собирали мнения различных адвокатов, сообщали новости о том, что происходит с Ильдаром и как продолжаются суды в отношении других людей, против которых были заведены дела по этой статье. Я бы не сказала, что это серьезная правозащитная работа: у меня была своя работа в газете, за которую мне платили деньги, а это я просто делала потому, что хотела защитить Ильдара, хотела, чтобы эту статью отменили. Потому что очевидно: что когда человека сажают за выражение мнения на митингах, это противоречит международному праву.

- Кого из правозащитников и правозащитных организаций в России вы считаете наиболее эффективными?

- Мне кажется, что очень эффективен "Комитет против пыток" Игоря Каляпина: они по одному вытаскивают и спасают людей. Есть еще "Медиазона" и "Агора" - ими занимается Павел Чиков: они также помогают людям, освобождают из тюрем людей, которые не могут там находиться по болезни. Проблема в том, что из-за политической ситуации в России решить проблему комплексно невозможно, и все, чем, по сути, могут заниматься наши правозащитники - это просто спасать людей по одному.

- Анастасия, спасибо вам большое.

Полная версия интервью: