По мнению заслуженного юриста Юрия Сорокина, суды присяжных выносят более квалифицированные решения, чем профессиональные судьи, которые до сих пор руководствуются принципом: легче посадить человека, чем его оправдать.

Deutsche Welle: По данным Верховного суда, судейские ошибки только по тем уголовным делам, которые дошли до высшей инстанции, в прошлом году составили 40 процентов случаев. Можно ли говорить, что судейские ошибки сравни медицинским, ведь от тех и других зависит человеческая жизнь?

Юрий Сорокин: Наверно, можно сравнивать эти две профессии. Ведь "суд" - от слова "судьба", мы решаем судьбу человека. И тем страшнее, когда люди, которые решают эту судьбу не имеют нравственных начал. Взять хотя бы случаи, когда выбивают показания. Даже великие люди признавались во всех смертных грехах, потому что не каждый человек может выдержать пытки. Он готов сказать все, пусть даже его расстреляют, к стенке поставят, потому что вынести эти издевательства уже невозможно.

Я понимаю, когда применение таких методов было узаконено Сталиным. Но сейчас Сталина нет, а пытки-то продолжатся. Чем они обоснованы? Хотят выслужиться перед начальством, улучшить так называемые показатели. Но главное это то, что сегодня совершенно отсутствуют у людей нравственные начала, совесть человеческая.

- Давайте разберемся, откуда берется такая астрономическая сумма судейских ошибок?

- Я исхожу из того, что судейская ошибка - это когда, прежде всего, вынесен неправосудный приговор, когда человека осудили незаконно. А потом идут другие ошибки: неправильная квалификация, неправильно разобрались в деле, оно возвращается на новое рассмотрение и так далее.

Из-за чего возникают эти ошибки? Есть коррупция, есть непрофессионализм судьи, есть пробелы в законодательстве, есть проблема быстрого изменения законодательства, когда судьи просто не успевают за ним следить. Есть смычка между судьей и прокурором, и какой-то процент судейских ошибок вызван тем, что судьи идут на поводу у следствия или обвинителя. Есть процент судей, которые не принимают решение без согласования с вышестоящим судом или с председателем суда.

Потом есть физические возможности судьи, которые небезграничны. Судье надо прочитать дело, вникнуть, а ведь есть серьезные дела, которые могут состоять из 60 томов. Чтобы их прочитать, разобраться и сопоставить с обвинительным заключением и приговором - на это может уйти не менее 20-30 дней.

- То есть, получается, что судьи, фактически, не глядя, могут выносить приговор?

- Я бы не сказал, что не глядя. Что касается судей, которые в суде первой инстанции читают дела, у них нет времени готовиться к судебному заседанию, прочитать 59 томов, так, как это делают адвокаты. Все-таки, адвокат работает с 5-6 делами, а судья назначает в день 5-6 дел. Это уже хорошо, когда судья прочитает обвинительное заключение, и они созваниваются со следователем, который приезжает и рассказывает судье, что есть такое дело, обрисовывает обстановку и судья вникает в дело.

Потом начинается судебный процесс, который может длиться полгода, допрашиваются свидетели, идут ходатайства адвокатов и прочее. Судья слушает стороны обвинения и защиты, и думаю, что более-менее к концу прекращения судебного следствия и к моменту вынесения приговора он ориентируется. Но ориентируется он на 60 процентов, и появляются 40 процентов, в которых он не сориентировался. То есть может быть так, что он на 60 процентов что-то понял, а на 40 процентов вообще ничего не понял. Вот здесь и возникают судейские ошибки.

- Почему в России выносится так много жестких обвинительных приговоров?

- А у нас система всегда была запрограммирована на обвинительный приговор. Примерно до конца 1980-ых годов в России практически не было оправдательных приговоров. 98 процентов судей в России оправдательный приговор в те времена вообще никогда не писали. Сейчас оправдательные приговоры есть, но это очень небольшой процент.

Сегодня люди получают сроки лишения свободы даже за малозначительные преступления. Я был в одном суде, так там парень получил реальный срок лишения свободы за то, что зашел в магазин, украл бутылку пива и пачку кальмаров. Его задержали и обвинили в покушении на кражу по 158-ой, части первой, и судья дает ему лишение свободы. Ну, когда даже в советские времена молодого человека или подростка за первую кражу сажали в тюрьму?

Мое личное мнение, что лучше десять незаконно оправданных, чем один незаконно осужденный. Незаконно осужденный - это сломанная судьба, а десять незаконно оправданных - это меньший вред для общества. Лучше бы они больше оправдывали виновных при сомнениях, чем при сомнениях осуждали людей к смерти, к пожизненному заключению, пусть даже просто к лишению свободы.

- Как изменить систему, чтобы не было такого процента судейских ошибок?

- На мой взгляд, избежать судейских ошибок полностью невозможно. А вот добиться их сокращения до единичных - можно. Совершенно очевидно, что нужен настоящий надзор за судебными решениями. Если не будет надзора - о чем сейчас речь ведется, то количество судебных ошибок будет не 40, а 80 процентов, потому что никто не будет никуда вникать, никуда не достучишься, ничего сделать будет невозможно.

Чтобы исключить эти 40 процентов ошибок, нужно усилить надзор, должно быть новое постановление для судов кассационных инстанций, чтобы они внимательно относились к приговорам судов и не закрывали на нарушения глаза. Нужно, чтобы был прием в областных судах людей осужденных, родственников, адвокатов. Нужно расширять применение судов присяжных.

- Но сейчас компетенцию судов присяжных только сокращают…

- Это большая ошибка, что из компетенции судов присяжных убирают общественно значимые дела. Ведь убрали терроризм, экстремизм, организованную преступность, бандитизм и прочее. Но суды присяжных допускают меньше ошибок по делам, чем профессиональные судьи. Я на сто процентов в этом уверен. Поэтому я выступаю за расширение применения суда присяжных. Со временем круг дел, рассматриваемый судами присяжных, должен не уменьшаться, как сейчас, а увеличиваться.

Беседовал Сергей Морозов, Москва
Редактор: Глеб Гаврик