Впервые в Германии по обвинению в совершении военного преступления перед судом предстанет немецкий гражданин, воевавший в Сирии, а затем вернувшийся в ФРГ. Согласно данным Генпрокуратуры ФРГ, в начале 2014 года Ариа Л. прибыл в Сирию, где примкнул к исламистской группировке. Там он, отмечается в обвинении, прошел боевую подготовку, а затем участвовал в боях с войсками режима Асада.

Генпрокуратура фокусируется на одном событии: в середине апреля 2014 года Ариа Л. опубликовал на своей странице в Facebook фотографии, на которой он позирует рядом с двумя отрубленными человеческими головами. Головы убитых, нанизанные на металлические пруты, были представлены на фото в виде трофеев. Генрокуратура обвиняет Ария Л. в "унизительном и унижающем достоинство обращении с людьми, находящимися под защитой международного гуманитарного права". Судебный процесс начинается во вторник, 3 мая 2016 года в Высшем земельном суде во Франкфурте-на-Майне.

Готовые к насилию

Информация об обвиняемом пока еще очень скудная. В немецких СМИ сообщается, что радикальные взгляды у него сформировались в процессе общения с салафитами в рейнском регионе - одном из центров салафизма в Германии. Затем Ария Л. совершил хадж в Мекку, получил новое имя, а потом и отправился добровольцем в Сирию. Стандартная история.

"В среде салафитов умеют использовать молодых людей", - объясняет ситуацию Томас Мюке (Thomas Mücke), руководитель общества по предотвращению насилия Violence Prevention Network. Организация помогает родителям, дети которых примыкают к радикальным группировкам, а также работает с джихадистами, которые вернулись из Сирии.

"Они ищут поддержки, нуждаются в руководстве и ощущении общности. И все это надеются найти в среде экстремистов", - рассказывает Мюке. Однако многие, оказавшись в районах Сирии, где идет гражданская война, переживают шок от столкновения с жестокой реальностью. В то же время прибывшие из Европы исламисты-добровольцы испытывают огромное давление со стороны отдающих приказы командиров. Но, по мнению Мюке, каждый "кто совершает в Сирии тяжкие преступления, был ожесточен и готов к насилию еще до того, как попал туда".

Волна судебных процессов

Тем не менее доказать, у кого из вернувшихся из Сирии немецких граждан действительно, как выразился генпрокурор ФРГ Петер Франк (Peter Frank), "руки в крови", чрезвычайно сложно. Проблема заключается в сборе доказательств в стране, где бушует гражданская война.

В данный момент четыре отдела Генпрокуратуры занимаются преимущественно немецкими джихадистами, вернувшимися из Сирии. Первые судебные решения уже вынесены, однако в текущем году ожидается целая волна новых процессов.

В настоящее время открыты около 130 дел в отношении почти 200 лиц. До сих пор в большинстве случаев речь шла о членстве в террористических организациях и поддержке их. Между тем сейчас Федеральное управление уголовной полиции ведет расследование 13 дел, открытых по подозрению в совершении военных преступлений.

Что считать преступлением?

"Если есть улики и подозрения в совершении военных преступлений, в дело обязана вмешаться немецкая юстиция", - убежден берлинский специалист в области международного права Кристиан Томушат (Christian Tomuschat). Причем, добавляет он, совершенно не важно, является ли обвиняемый гражданином Германии, и где было совершено преступление.

Подобные судебные процессы - как, например, по военным преступлениям в Африке - не являются чем-то новым для немецких юристов. "Сами процессы - сложные и длительные", - подчеркивает Томушат. Зачастую они требуют огромной административной работы, поясняет эксперт: в Германию из кризисного региона необходимо доставить свидетелей, заказать переводчиков, забронировать для них отели. "Никто особо не рвется принимать в этом участие", - констатирует Кристиан Томушат.

Тем более достойным внимания считает юрист-международник обвинение, выдвинутое против Ариа Л, который был арестован сразу после возвращения в Германию в октябре 2015 года и с того момента находится под стражей. В то же время можно ли признать военным преступлением позирование перед отрубленными головами убитых людей, зависит от интерпретации случившегося, указывает Томушат и напоминает, что последнее слово в данном случае остается за судом.

Смотрите также: