В приходском регистре церкви в деревне Борхов под Варшавой, где крестили появившегося на свет в соседнем селе Желязова-Воля Фридерика Франтишека, рождение младенца вписано на страницу, помеченную 22 февраля. Что-то тут не то, так как мать композитора неизменно поздравляла своего сына с днем рождения 1 марта. Наверное, писарь был бы аккуратнее, если бы знал, что сын Николя Шопена, учителя в доме местного помещика, графа Скарбека, станет однажды одним из самых значительных композиторов своей эпохи. И не только своей.



Любим всегда

"Шопен – единственный композитор, который был любим и актуален во все эпохи, - говорит молодая польская пианистка Ева Купич (Eva Kupiec). - Кроме того, это, наверное, единственный композитор, наследие которого исполняется полностью, без исключений, у него нет "забытых" или непопулярных сочинений. Тут его можно сравнить разве что с Бетховеном. Это означает, что музыкальный язык Шопена в высшей степени современен."

"Орудия среди цветов"

Отсутствие непопулярных или слабых сочинений у Шопена имеет объяснение: композитор в высшей степени тщательно работал над каждым аккордом своих этюдов, мазурок и полонезов. Он и не помышлял обращаться к крупной форме, хотя "весь Париж" (прежде всего, патриотичные польские эмигранты) ждал от него большой национальной оперы, или, по крайней мере, симфонии. Но Шопен сохранял верность своему тону, о котором Роберт Шуман говорил как об "игре в полголоса" (ему же принадлежит меткое сравнение сочинений Шопена с "пушками, спрятанными среди цветов"). Все незаконченные и неопубликованные сочинения, наброски и эскизы (а Шопен переводил во время работы невероятное количество бумаги) композитор сжег за два года до смерти, во время своего знаменитого путешествия по Мальорке в компании Жорж Санд. В результате все, что осталось от Шопена - это "горсть музыкальных бриллиантов": ни "грехов юности", ни результатов зрелой небрежности.

Виртуозность и сердечность

Пианистка Ева Купич в свое время (начале девяностых), была лауреатом проходящего в Варшаве конкурса имени Шопена, а в октябре этого года станет членом жюри конкурса. Кстати, судейские обязанности она разделит с Мартой Аргерих (Martha Argerich). Аргентинская пианистка, которую называют "тигрицей за роялем", становится необыкновенно мягкой, играя Шопена. Ее пианистическая мощь уступает место исповедальной проникновенности. Среди приблизительно двух дюжин альбомов, вышедших к юбилею Шопена, альбом Аргерих - наверное, самый значительный.

"Когда играешь Шопена, - говорит Марта Аргерих, - это, в первую очередь, должно быть безупречно виртуозно, от первого вздоха до последней ноты. Шопен гораздо более хрупкий, чем, скажем, Лист. Лично я считаю, что его играть гораздо сложнее..."

"Если вы хотите угодить дамам…

… то Шопен для этого подходит куда лучше, чем Моцарт", - это ироническое наблюдение принадлежит Артуру Рубинштейну, еще одному выдающему мастеру "шопенианы". Влюбчивый и ранимый, Шопен не был особенно счастлив в любви. Его знаменитый роман с Амандиной Авророй Люсиль Дюпен, более известной под псевдонимом Жорж Санд, начался, как свидетельствуют, биографы, исключительно по инициативе Санд, которая была на шесть лет старше Шопена и очень скоро переквалифицировалась из любовниц в няньку болезненного композитора.

Обожаемым польским барышням, с которыми Шопен связывал робкие помыслы о женитьбе, он либо не решался признаться в любви, либо получал от них отказы, с которыми, впрочем, легко мирился. Но, наверное, не случайно, что Шопена так часто и так тонко играют именно женщины-пианистки, нередко совсем юные, как, скажем, 22-летняя французская пианистка Лиз де ла Саль (Lise de la Salle). В ближайшие недели состоится релиз ее "шопеновского" альбома, записанного в Дрездене с оркестром Staatskapelle.

"Исполнитель, "интерпретатор" музыки – это посредник между композитором и публикой, - говорит пианистка. - Если музыка полна отчаяния, как нередко у Шопена, то и я должна быть полна отчаяния, чтобы ее сыграть. Когда я играю эту музыку, я и есть сама музыка!"

Автор: Анастасия Рахманова
Редактор: Ефим Шуман