На ближайшие 12 месяцев приходится два юбилея, связанных с именем Густава Малера (Gustav Mahler), одного из титанов музыки нового времени: 7 июля 2010 года исполняется 150 лет со дня рождения композитора, 18 мая будущего года – 100 лет со дня его смерти. О личности Густава Малера и его наследии, музыкальном и эпистолярном, рассказывает в интервью Deutsche Welle ведущий российский специалист, занимающийся Малером, профессор Московской консерватории Инна Алексеевна Барсова.

Барсова является, в частности, главным составителем и автором сопроводительных статей в книге "Густав Малер. Письма", вышедшей в Москве несколько лет назад. На настоящий момент это самое крупное из существующих собраний писем Малера в мире. Уже сам факт, что наиболее полное издание эпистолярного наследия Густава Малера было осуществлено именно на русском языке, многое говорит о значении этого композитора для русской культуры.

Deutsche Welle: Инна Алексеевна, как долго вы готовили это издание?

Инна Барсова: Сначала хочу подчеркнуть, что издание было подготовлено двумя людьми: мной и моим бывшим учеником Даниилом Петровым. Как все это началось? В 1999 году я получила предложение от санкт-петербургского издательства имени Новикова. Они хотели сделать новое, расширенное издание писем Густава Малера. Первое издание писем Малера и воспоминаний о нем появилось в 1964 году, переводчиков был Сергей Ошеров. В нем содержалось 144 письма. В нашем томе – 670 писем. Работа над томом длилась примерно пять лет, пришлось сделать много новых переводов с немецкого. Но собрание писем Малера непрерывно обновляется, открываются новые архивы, публикуются новые письма. Это процесс будет продолжаться еще очень долго.

- Как и многие деятели культуры его эпохи, Густав Малер писал письма регулярно: подруге, затем жене, друзьям, коллегам и так далее. Каким предстает композитор в "зеркале" его писем? Как менялся его стиль в зависимости от возраста, адресата, ситуации?

- Стилистика писем Малера существенно менялась. Сам он, что любопытно, критически относился к своим ранним письмам. Он говорил: "Я хорошо помню, как тщательно я шлифовал стиль своих писем и как заботился о том, чтобы писать так называемые красивые письма". В более поздних, особенно деловых письмах он был деловым человеком двадцатого столетия.

- Особенно обращают на себя письма к Рихарду Штраусу и к жене, Альме Малер. Первые – доказательство того, как, несмотря на соперничество, могут ужиться "два медведя в одной берлоге". Вторые же выдают внутренний надрыв…

- Малер ценил Штрауса как музыканта и как еще молодого коллегу, которому следует помочь. Рихард Штраус охотно исполнял неизвестные, новые сочинения Малера. Но момент художественного соперничества здесь явно присутствовал. Поэтому в письмах можно найти некоторые противоречия: в одном письме Малер славит Штрауса-композитора, в другом – критикует. События же, которые охладили отношения двух композиторов, приходится отнести к вмешательству дам, жен композиторов. Что касается писем Малера к жене Альме, то они очень ярко раскрывают его как любящего человека.

- Ряд писем написаны Малером из России: в частности, в номере гостиницы "Англетер", которую он, хоть и ругает за грязь и дороговизну, но хвалит за красивый вид на Исаакиевскую площадь и, главное, за спокойствие. Какой предстает Россия в письмах Густава Малера?

- Россия интересовала Малера с юношеских лет. Не случайно он трижды бывал здесь: один раз в Москве, два раза в Петербурге, в 1902-м и 1907-м годах. Он приезжал как дирижер и композитор, на гастроли. Когда Малер первый раз попал в Москву, его очаровал этот город, покрытый снегом, город, где ездят на санях. Россия была очень притягательным местом. Здесь перекрещивались многие его интересы как человека культуры. Не случайно одним из любимых писателей Малера был Достоевский. Кроме того, он как дирижер включал в свой репертуар довольно много русских опер, в частности, "Пиковую даму" и "Евгения Онегина" Чайковского.

- …о котором он, работая над постановкой в "Метрополитен-опера", все же отзывался достаточно критически…

- Ну, в этот момент Малер был уже очень усталым и больным человеком. Он вполне мог сказать что-то, что не вполне соответствовало его истинному отношению к этой музыке. Он очень ценил "Пиковую даму". Критическим было его отношение к симфоническому Чайковскому, в частности, к его Шестой симфонии. Но именно Шестую симфонию Малер часто исполнял в последние два года жизни в своих концертах.

- Часто цитируется фрагмент одного из писем Малера, где он, ругая Сибелиуса за "совершенно вульгарный кич, поданный под национальным соусом некоей северной гармонизации", бросает камень и в другие "национальные огороды": "между прочим, господа национальные гении везде выглядят одинаково. В России и Швеции одно и то же - и в Италии этих проституток и сутенеров предостаточно". Как оценить это высказывание?

- Путешествие Малера в Финляндию (тогда это была Российская империя) и встреча с Сибелиусом и с художниками этого круга были для композитора очень значительными событиями. У него была масса ярких впечатлений и от природы, и от нравов. Возможно, его уязвляла некоторая провинциальность финской музыки, ее малая масштабность. Но Малеру еще не был ясен будущий разворот Сибелиуса как композитора. Российскую музыкальную школу он не воспринимал как провинциальную.

Ну, а любовь или нелюбовь к Малеру в России имеет любопытную историю. При жизни Малера те немногие его сочинения, которые прозвучали в России, не были поняты даже музыкантами. Так, Римский-Корсаков считал Вторую симфонию Малера бездарной, безвкусной, с "крайне грубой и грузной инструментовкой". В России начала двадцатого века не было такой сплоченной группы почитателей Малера, какую составили в Западной Европе композиторы нововенской школы. Первый прилив понимания Малера появился в России позже, в конце 20-х и в 30-е годы прошлого века. В Ленинграде существовали тогда кружки музыкантов, которые собирались, чтобы играть сочинения Малера на двух роялях в восемь рук. Один из кружков назывался "Bruckner-Mahler-Enthusiasten-Verein", его душой был музыковед Иван Соллертинский.

- Как складывались эти отношения дальше?

- Война разрубила какие-либо контакты русских, советских музыкантов и слушателей с Малером. По окончании войны Малер оказался запрещенным в контексте постановлений 1948-1949 годов. Я сама помню, как в Московской консерватории, чтобы поиграть симфонии Малера в четыре руки, студенты должны были просить разрешение декана факультета! Только с его позволения можно было получить ноты в класс. Потом это, слава Богу, прошло.

- Тем не менее, Малер и сегодня остается "сложным" композитором, по крайней мере, для широкой публики.

- Каждое поколение видит в Малере что-то свое, что-то новое. Малер открывает грозные перспективы трагедии, которая, возможно, ждет людей 21 века. Малер - это очень яркое и очень страшное предчувствие трагедии, особенно в Десятой симфонии. С одной стороны, Малер стал классиком и это, конечно, чудо. С другой стороны, он все время задает какие-то вопросы, на которые мы пытаемся ответить…

Беседовала Анастасия Рахманова
Редактор: Ефим Шуман