Гиндукуш – горная система, расположенная большей частью в Афганистане и Пакистане. А тема книги Ахмеда Рашида, которая по–английски называется "Джихад", – исламский экстремизм в странах Центральной Азии, бывших советских республиках. Книга состоит как бы из двух частей. Одна строится географически (речь идёт о ситуации в отдельных странах Центральной Азии), другая – идеологически (автор рассказывает о различных фундаменталистских течениях и группах, действующих вне зависимости от государственных границ).

Поиск истоков

Писатель не ограничивается тем, чтобы просто нарисовать картину нынешнего положения дел в Узбекистане, Таджикистане, Киргизии, Туркмении и Казахстане. Ахмед Рашид рассуждает и об истоках исламского экстремизма, и о степени его опасности, и возможных перспективах демократического развития стран Центральной Азии. Автор и не пытается дать, например, однозначного ответа на вопрос о том, стал ли исламский фундаментализм следствием или был причиной антидемократического развития ставших независимыми центральноазиатских республик.

Проблема действительно сложнее. В советскую эпоху ислам загонялся в подполье, что ожесточало верующих. Эта тенденция ещё более усилилась в постсоветские времена из–за недальновидной и негибкой политики новых режимов. Власти не допускали никаких более или менее серьёзных политических и экономических реформ, оставались нетерпимыми к инакомыслию, проводили репрессивную политику. Всё это толкало и умеренную оппозицию в лагерь экстремистов. Достаточно вспомнить кровавую гражданскую войну в Таджикистане, которая в период между 1992 и 1997 годами унесла жизни 50 тысяч человек. В этой войне режиму противостоял довольно противоестественный в любых других условиях союз демократических сил и исламских экстремистов.

Угроза социального и политического взрыва

Бедность подавляющего большинства 50–миллионного населения региона, отсутствие жизненных перспектив, и в то же время – процветающая коррупция, нескрываемый цинизм правящей верхушки, – вот что разжигает огонь религиозного экстремизма в Центральной Азии, считает Ахмед Рашид. Духовный и культурный вакуум, возникший после распада Советского Союза, не заполнишь предписанными сверху мудростями "Рухнамы". Кроме того, властители всё больше стареют, а население региона становится моложе. Сегодня более 60 процентов населения Центральной Азии – моложе 25 лет. Низкий уровень образования и низкий жизненный уровень, отсутствие работы и элементарных демократических свобод, – неужели правители всерьёз думают, что молодёжь с этим безропотно смирится? Социальный и политический взрыв кажется неотвратимым, – делает вывод автор книги "Джихад".

Особое внимание он уделяет росту популярности зародившегося в Ферганской долине движения "Хизб–ут–Тахрир". В Таджикистане сторонников "Хизб–ут–Тахрир" порою считают проводниками узбекского влияния. В Киргизстане, а с недавнего времени и в Казахстане у движения ярче выражена религиозно–политическая окраска, – считает Ахмед Рашид.

Главная причина – всеобщая бедность

Главная причина, по которой "Хизб–ут–Тахрир" укрепляет свои позиции, например, в Киргизии, – это всеобщая бедность, – подчёркивает он. Причем с каждым годом ситуация в стране становится всё более безнадёжной, потому что власти фактически ничего не предпринимают, чтобы остановить обнищание населения. По подсчётам Всемирного банка, в прошлом году среднегодовые доходы в Киргизии составили 165 долларов на душу населения, тогда как прожиточный минимум оценивался почти в триста долларов. Более двух третей населения страны вообще вынуждены довольствоваться суммой в семь или даже меньше долларов в месяц.

В Киргизии процветает торговля "живым товаром". В 1999 году около четырёх тысяч киргизских женщин было переправлено в Объединённые Арабские Эмираты, Китай, Турцию и некоторые другие страны, где им пришлось заниматься проституцией. "Контрабанда людей превратилась в крупную отрасль теневой экономики в Киргизстане, – говорит глава миссии ООН в этой стране Эркан Мюрат. – После торговли наркотиками она стала самым прибыльным родом занятий".

Этнические конфликты

Кроме обнищания населения и того, что власти стыдливо называют "падением нравов", питательной средой для роста религиозного экстремизма стали в Киргизии и этнические конфликты. Пожалуй, самый серьёзный из них – между киргизами и узбеками в Оше. Узбеки составляют около 40 процентов населения этого города и примерно 25 процентов населения всей провинции.

На севере страны очень напряжёнными остаются отношения между киргизами и русскими. "Наступление христиан в Северном Киргизстане можно сопоставить с исламизацией южных районов", – пишет по этому поводу, например, социолог Анара Табышалиева.

Какая организация опаснее?

Можно ли сопоставлять два эти процесса или нет, – вопрос спорный. Автор книги "Джихад" этого и не делает, так как это не его тема. Поэтому он проводит другое сопоставление: Исламского движения Узбекистана и организации "Хизб–ут–Тахрир". По мнению Ахмеда Рашида, "Хизб–ут–Тахрир" представляет бОльшую опасность для киргизского президента Акаева, хотя и носит относительно мирный характер. Дело в том, что, в отличие от Исламского движения Узбекистана, "Хизб–ут–Тахрир" находит своих сторонников, главным образом, не среди крестьян или шире – представителей низших социальных слоёв, а среди интеллигенции, безработной городской молодёжи, квалифицированных рабочих. А ведь это как раз те общественные группы, на которые когда–то опирался Аскар Акаев.

Почему (несмотря на то, что Исламское движение Узбекистана чаще прибегает к насильственным видам борьбы) Ахмед Рашид считает "Хизб–ут–Тахрир" в перспективе более опасным для всего региона? Объединяющая наднациональная идея и здесь – создание Халифата (то есть теократического мусульманского государства) на всей территории Центральной Азии. Но хотя большую часть сторонников "Хизб–ут–Тахрир" также составляют узбеки, это движение находит достаточно широкую поддержку и среди других этнических групп.

Вторая причина растущей популярности "Хизб–ут–Тахрир" – сравнительно мирный характер движения. И третья (это касается прежде всего Узбекистана) – репрессивная политика узбекского президента Каримова. Она привела в ряды "Хизб–ут–Тахрир" множество умеренных мусульман, которые не слишком симпатизировали жестоким боевикам Исламского движения Узбекистана. Автор книги "Джихад" напоминает, как развивались события. В мае 1998 года в Узбекистане был принят закон о свободе совести и религиозных организациях. Он в значительной мере ограничивал свободу совести. Все мусульманские организации, мечети и молельные дома обязаны были пройти официальную регистрацию. Вместе молиться, толковать Коран, исполнять религиозные обряды за пределами редких зарегистрированных мечетей, находившихся под контролем властей и узбекских спецслужб, запрещалось. Тюрьмой грозило и ношение хиджаба (традиционного мусульманского платка). Уголовная ответственность по этому драконовскому закону переносилась на ближайших родственников: отцов можно было посадить за мнимые или действительные преступления сыновей. Холли Картер, возглавляющая отделение международной правозащитной организации "Human Rights Watch" в Центральной Азии, называет этот закон "одним из самых рестриктивных религиозных законов в мире". "Власти не делают различия между экстремистами, вынашивающими преступные планы, и обычными мусульманами, которые носят бороды и ходят в мечеть", – подчёркивает Картер.

Ефим Шуман, НЕМЕЦКАЯ ВОЛНА