В 2013 году, когда со дня рождения последнего из титанов немецкой музыки исполнится 200 лет, недостатка в "Кольцах" ("Der Ring des Nibelungen") в Германии не будет. Три наиболее важные, знаковые постановки уже сейчас полным ходом реализуются в Гамбурге, Мюнхене и Берлине, чтобы, слегка "настоявшись", предстать во всей красе в юбилейном году. К баварскому "Кольцу" внимание повышенное: во-первых, речь идет о лучшем оперном театре страны. Во-вторых, на территории Баварии находится столица вагнерианства - Байройт. Наконец, в-третьих, с Баварией тесно связана тема национал-социализма, потому от здешнего театра естественно ожидать особенно вдумчивого обхождения с национальной мифологией, заложенной и в основу либретто "Кольца".

Четыре части этого цикла опер будут представляться на суд публики с интервалом приблизительно в месяц. В феврале это было "Золото Рейна", в середине марта следует "Валькирия", в мае - "Зигфрид" и, наконец, в июне - "Сумерки богов". Готовый цикл будет показан летом, в рамках Мюнхенского оперного фестиваля. Судить проект в целом, таким образом, рановато. Но можно сделать некоторые выводы о принципиальном подходе постановщиков.

Экзамен повышенной сложности

Новая постановка "Кольца", этой квинтэссенции не только творчества Вагнера, но и всей романтической традиции немецкой музыки, - это, наверное, самое серьезное испытание, которое может "приключиться" в карьере дирижера и особенно режиссера. В Мюнхене этому испытанию себя добровольно подвергли маэстро Кент Нагано (Kent Nagano) и режиссер Андреас Кригенбург (Andreas Kriegenburg).

Нагано "сдает экзамен" с легкостью и фирменной "отстраненностью", которые некоторые склонны связывать с происхождением японско-канадского дирижера: его прочтение партитуры Вагнера сдержанное, ювелирно точное. Нагано - это Вагнер для гурманов и знатоков, не для любителей "стены звука". Как обмелевший ручей открывает взору рельеф дна, так приглушенный, даже слегка "обескровленный" оркестр Нагано выявляет "рельеф" вагнеровской партитуры, нередко скрытый в других, более "полноводных" исполнениях. Одновременно это выдвигает на первый план певцов и сам текст оперы, которому композитор придавал, как известно, по меньшей мере равное значение с музыкой.

Ансамбль певцов - ровный, без явно выраженных звезд (если не считать Клауса Флориана Фогта (Klaus Florian Vogt) в роли Зигмунда и Йоханнеса Мартина Кренцле (Johannes Martin Kränzle) в коронной партии Альбериха). Похоже, что это тоже принципиальное решение постановщиков: звезда отвлекает внимание от действия, от истории, рассказываемой в эпосе. В чем же суть этой истории?

"Семя войны"

"Мне видится, что "Кольцо" - это история некоего воображаемого общества, находящегося на краю гибели и вспоминающего историю своего зарождения", - так формулирует Андреас Кригенбург (один из самых ярких мыслителей немецкого оперного театра) свое видение вагнеровского мифа.

За полчаса до того, как из оркестровой ямы раздались первые звуки "Золота Рейна", на сцене расположилось около ста красивых молодых людей, юношей и девушек, в белых одеждах. Они шутили, заигрывали, устраивались на пикник - как в Английском саду, знаменитом мюнхенском парке, по соседству с театром. Точка отсчета, символ невинности, рай до грехопадения. Под разрастающиеся мажорные аккорды увертюры статисты обнажились и принялись обмазывать друг друга голубой краской, чтобы "превратиться" в волны Рейна. Из этих волн, как из безликой человеческой массы, "персонифицировались" первые действующие лица оперы - русалки и Альберих.

Статистам - "человеческой массе" - в "Кольце" Кригенбурга отводится, похоже, центральная роль: в его постановке речь идет не о перебранках богов и людей, а о том, как в чистое сердце попадает семя зла - "семя войны", как говорит режиссер. В следующих частях этому семени предстоит разрастись, разрушив мир людей и богов.

"Нибелунги" как система социальной критики

Весьма эффектно появляются великаны Фазольт и Фафнер: они "выкатываются" на сцену на гигантских кубах, как будто слепленных из человеческих тел (вызывая леденящую кровь ассоциацию с фотографиями нацистских концлагерей). Это один из немногочисленных моментов, когда Кригенбург позволяет себе "прямую речь".

В остальном его критика стяжательства и лживости, от которых один шаг до уничтожения себе подобных, выражена более тонко. Так, обитатели Валгаллы сильно напоминают состоятельное семейство, рассорившееся из-за наследства. "Старшие", "папаша" Вотан и "дядюшка" Логе, не знают, как справиться с жадной молодежью…

В брошюре спектакля содержится занимательное эссе, доказывающее, что выраженная в "Кольце" критика капитализма и капиталистов (в лице Альбериха, эксплуатирующего нибелунгов, не говоря уже об алчных обитателях "высших социальных этажей", то есть богов) актуальна сегодня как никогда. Похоже, именно этот социокритический аспект (действительно, не чуждый Вагнеру) станет центральным во всем новом "Кольце" на мюнхенской сцене.

Автор: Анастасия Буцко
Редактор: Татьяна Вайнман

Хотели бы вы видеть "Кольцо Нибелунга" на одной из российских оперных сцен? Пишите нам: feedback.russian@dw.de