Сегодня мы познакомим вас с книгой с книгой Игоря Архангельского «Анненшуле». Сквозь три столетия», которая вышла в издательстве петербургского журнала «Звезда». В ней рассказывается об истории одной из самых знаменитых петербургских школ. Сегодня это школа номер 203, а создавалась петербургскими немцами при лютеранской церкви и носила имя Святой Анны – «Анненшуле». Немцы вплоть до начала первой мировой войны всегда составляли самую большую «иноземную» колонию в Санкт-Петербурге. Впрочем, очень многие из них давно не чувствовали себя иноземцами. Они служили в российской армии, строили российскую государственность, развивали российскую науку… Среди них были учёные и архитекторы, предприниматели и банкиры, художники, литейщики, оружейники, врачи, аптекари, садовники, парикмахеры, часовых дел мастера… Пушкин обессмертил в «Евгении Онегине» немцев-булочников:

«И хлебник, немец аккуратный
В бумажном колпаке, не раз
Уж отворял свой васисдас…»

«Васисдас» - это окошечко, в которое стучали, чтобы купить хлеб в то время, когда булочная была закрыта.

Как рассказывает в своей книге Игорь Архангельский, немцы селились вместе в разных районах Петербурга, и там возникали немецкие слободы: на Васильевском острове, на Выборгской стороне, на Литейной стороне. А нынешняя Миллионная улица называлась тогда Немецкой. В Петербурге было четыре крупных лютеранских церкви (самая знаменитая – на Невском проспекте), и при каждой существовала своя школа. Церковь Святой Анны – Анненкирхе – стоит на участке, когда-то подаренном лютеранской общине Петром Первым. Освятили её в марте 1722-го года. Однако здание кирхи было слишком маленьким, и вскоре построили более вместительную, тоже деревянную. Но и эта церковь простояла на 5-й Пушкарской линии недолго. В июле 1775 года заложили новую, уже каменную. Её северный фасад, выходящий на Фурштадскую улицу, украшают ионические колонны, стоящие на постаментах из крупнозернистого розового гранита. Во время службы в Анненкирхе собиралось до полутора тысяч человек. В 1826 году улица, на которой она стояла, стала называться Кирошной или Кирочной (от слова «кирхе» - церковь). Спустя сто лет её переименовали в улицу Воинствующих безбожников. «Это было настоящим издевательством над верующими, причём не только лютеранами, - пишет Игорь Архангельский. – В 1932-м году улице дали новое название – Салтыкова-Щедрина, хотя писатель никакого отношения к ней никогда не имел. Только в девяностые годы, при Собчаке, улице вернули прежнее название – Кирочная.

Статус Главного немецкого училища в Петербурге имела Петришуле на Невском проспекте. Но и Анненшуле была очень популярной. Как рассказывает книга Игоря Архангельского, в восьмидесятые годы восемнадцатого века здесь преподавались немецкий, русский, французский, английский и латинский языки, математика, каллиграфия, богословие, история, естествознание, другие предметы… Кроме того, мальчики получали начальную профессиональную подготовку, позволявшую им дальше учиться на ремесленника, торговца, фармацевта, хирурга… После того, как Николай Первый присвоил Анненшуле статус государственной гимназии, её выпускники получили право поступать в университет. Надо подчеркнуть, что здесь учились не только немцы. Уже в шестидесятых годах 19-го века около трети учащихся были православными. В начале двадцатого века Анненшуле состояла из мужской и женских гимназий, реального училища, начальной и подготовительной школы. Общее число учеников достигло 1800 человек. Занимались они в нескольких зданиях. Самое новое – пятиэтажное – построили в 1906 году справа от Анненкирхе. Сейчас в нём размещается наследница Анненшуле – 203-я гуманитарная школа имени Грибоедова.

Но о послевоенной 203-й школе, в которой учился в своё время и автор книги, о которой мы сегодня рассказываем, мы поговорим чуть позже. А пока вспомним вместе с ним выдающихся выпускников «старой» Анненшуле. Это, например, известный педагог и общественный деятель, создатель системы физического воспитания Пётр Францевич Лесгафт, блестящий юрист и оратор Анатолий Фёдорович КОни, а также легендарный путешественник, антрополог и этнограф Николай Николаевич Миклухо-Маклай. В Анненшуле учились также замечательные актёры Елена Грановская и Сергей Мартинсон. Грановская в течение шести десятилетий выступала в московском театре Корша, в Ленинградском театре комедии и БДТ, на других сценах. Сергей Мартинсон прославился своей гротескной манерой игры. Он начинал у Мейерхольда, а позже снимался в фильмах «Антон Иванович сердится», «Свадьба», «Дядюшкин сон» и многих других.

После октября 17-го года Анненшуле была национализирована. Многих её замечательных преподавателей уволили, некоторых арестовали… Как рассказывает Игорь Архангельский, подверглись репрессиям и учащиеся. В эпиграф главы «История школы Святой Анны» он вынес свои же строки из этой главы: «Никто не считал, сколько петербуржских немцев пострадало, начиная с 1914-го года. Сколько их изгнали из родного города, сколько расстреляли и замучили в сталинских лагерях. Вместе благодарности за все добрые дела, которые они сделали для города…»

Но пострадали не только немцы и не только в сталинские времена. Самые талантливые (так их определяет автор книги) ученики созданной на базе Анненшуле 203-й школы послевоенного десятилетия вынуждены были покинуть свою родину. Это лауреат Нобелевской премии по литературе Иосиф Бродский, знаменитый шахматист Виктор Корчной, исполнитель авторских песен Евгений Клячкин, писатели Игорь Ефимов и Борис Парамонов. О них (но, конечно, не только о них) рассказывается в главе «Выдающиеся ученики».

Виктор Корчной стал чемпионом СССР по шахматам среди юношей, когда ещё учился в десятом классе. В шахматы в 203-й школе и до этого играли везде, где только можно, даже во время уроков под партой. Но после победы Корчного, как пишет Игорь Архангельский, популярность их ещё больше возросла. Кстати, он никому не отказывал, если ребята хотели «сразиться» с ним в шахматы, играл со всеми одинаково серьёзно, без всякого пренебрежения и зазнайства.

Окончив школу и университет, Корчной стал заниматься шахматами профессионально. В 56-м году стал гроссмейстером. В 60-м впервые стал уже «взрослым» чемпионом страны (а всего выигрывал чемпионат четыре раза). Много раз побеждал он и на крупных международных турнирах. Но власти, как рассказывает Игорь Архангельский, вовсе не радовались успехам Виктора Корчного. У них был другой фаворит, более соответствующий партийным стандартам, - Анатолий Карпов. Корчному чинили всевозможные препятствия, создавали невыносимые условия. Летом 76-го года, приехав на турнир в Голландию, Виктор Корчной попросил здесь политическое убежище.

Скандал разразился страшный. Корчного лишили советского гражданства, клеймили в прессе как предателя и отщепенца. Шахматная федерация СССР объявила ему бойкот, но на официальных соревнованиях советские шахматисты вынуждены были с ним играть: иначе им засчитали бы поражение. Поэтому во время претендентских матчей советские гроссмейстеры с Корчным не разговаривали. Даже ничью предлагали через судью.

В финале Корчной играл с Карповым. Поединок этот проходил драматично. Карпов вёл 5:2, затем Корчной сравнял счёт. Но последнюю партию всё же выиграл Карпов, подтвердив звание чемпиона мира. Автор книги «Анненшуле» рассказывает, какое важное политическое значение придавали в Кремле этой победе: ведь «невозвращенец» был посрамлён.

Виктор Корчной снова побывал в родном Ленинграде, уже опять ставшим Санкт-Петербургом, только в 92-м году.

Эмигрировал и другой бывший учащийся 203-ей школы – Евгений Клячкин, известный автор и исполнитель, «бард», как сейчас принято говорить. Он пережил ленинградскую блокаду. Подростком увлекался не стихами и гитарой, а спортом. Крепкий, широкоплечий, он получил первый разряд по гимнастике. После школы поступил в инженерно-строительный институт, работал инженером-проектировщиком. В начале шестидесятых годов стал выступать с исполнением песен – сначала на стихи разных авторов, потом и на свои.

Жанр авторской песни в годы хрущёвской «оттепели» был фантастически популярен. Евгений Клячкин часто выступал в разных городах страны. Он даже ушёл из проектного института и стал артистом Москонцерта. Многие его песни стали по-настоящему народными: во всяком случае, имя их автора известно далеко не всем, кто пел и продолжает петь эти песни и сегодня. Например, такую, «Не гляди назад, не гляди», из кинофильма «Баллада о солдате», или «По ночной Москве идёт девчонка,/каблучками цок-цок-цок…», или «Как тебе спалось, Светланочка?», или «Говорила Тошенька:/ «Миленький, мне тошненько»… Между тем, свою первую пластинку Клячкин записал лишь в перестроечные времена. Надежда мешалась с горечью: Евгению Исааковичу Клячкину было больно видеть, что волна демократических свобод выплеснула на страницы газет в теле- и радиопередачи и антисемитизм. В 90-м году Клячкин эмигрировал вместе с семьёй в Израиль. Там он работал по своей строительной специальности, выступал с концертами… Дважды приезжал в Россию. Последний раз – в марте 94-го года. Давал концерты в Санкт-Петербурге, Москве, Туле, и везде его восторженно принимали. Четыре месяца спустя он умер, купаясь в Средиземном море.

Несколько ранних песен Евгения Клячкина были написаны на ранние же стихи другого бывшего ученика 203-й школы – лауреата Нобелевской премии по литературе Иосифа Бродского. Многие впервые узнали стихи Бродского именно по песням Клячкина, потому что Бродского не печатали. Так расходились «Пилигримы», «Рождественский романс», «Стансы Васильевскому острову», «Письма римскому другу», «Баллада Короля»…

Об Иосифе Бродском здесь нет необходимости рассказывать подробно. Биография поэта хорошо известна. Идеологическая травля привела в 64-м году к суду над ним, ход которого обессмертила самиздатовская запись (сейчас она опубликована). Бродского приговорили к пяти годам ссылки по абсурдному обвинению в тунеядстве. После освобождения публиковали – да и то изредка – только переводы. В 72-м году Бродский уехал в США. И здесь, как подчёркивает в своей книге Игорь Архангельский, получил всё, что ему не хотела давать Родина. Издавались его книги, он стал профессором нескольких университетов, журналы буквально рвали из рук его блестящие эссе, написанные уже по-английски. А в 87-м году Шведская академия объявила Иосифа Бродского лауреатом Нобелевской премии по литературе. В его нобелевской речи были такие слова: «Произведение искусства, литература в особенности… обращается к человеку тет-а-тет, вступая с ним в прямые, без посредников, отношения. За это и недолюбливают искусство вообще и литературу в особенности… ревнители всеобщего блага, повелители масс, глашатаи исторической необходимости…»

Книга «Анненшуле» завершается интересной анкетой. Её заполняли однокашники автора, с которыми тот встретился в апреле прошлого года, спустя полвека после окончания школы. В кратких ответах – целые жизни. Да ещё какие жизни! Один разрабатывал электронно-вычислительные системы подводных лодок, стал лауреатом Государственной премии. Другой стал автором полсотни изобретений, опубликовал сотни научных и научно-популярных и статей и книг, третий считает главным достижением в жизни то, что вырастил троих детей и растит внуков… «Как видно, из 203-й школы вышли достойные люди», - такими словами заканчивается книга.