События в сегодняшнем Казахстане своей "уголовной" составляющей освежили память о кадровых чистках, которые проводил в Туркмении ее первый президент Сапармурат Ниязов.

Кадровая чистка коснулась различных отраслей экономики

Под конец нынешней зимы финансовая полиция Казахстана задержала двух заместителей министра экологии - Альжана Бралиева и Зейнуллу Сарсенбаева. Им было предъявлено обвинение в злоупотреблении должностными полномочиями и хищении бюджетных средств. Министр охраны окружающей среды Нурлан Искаков подал в отставку, но и его вскоре арестовали.

В марте был арестован председатель комитета по водным ресурсам Министерства сельского хозяйства Анатолий Рябцев.
В начале июня был арестован заместитель председателя республиканского агентства по статистике Нурмана Баянова, которого подозревают в хищении бюджетных средств.
Самым громким в этом списке стало задержание главы "Казатомпрома" Мухтара Джакишева. Это произошло в конце мая. Есть ли в этих событиях некий единый знаменатель? На этот вопрос отвечает российский эксперт по Центральной Азии Наталья Харитонова.

Deutsche Welle: Чем продиктованы последние кадровые изменения в экономике: политикой, тактикой внутриэлитной борьбы, или есть некий экономический общий знаменатель, говорящий о тенденции в выборе новой экономической ориентации?

Наталья Харитонова: Процессы, происходящие в политической и экономической сфере, как правило, взаимообусловлены. При этом в последних кадровых решениях не прослеживается стремление откорректировать конкретные экономические механизмы. Все же, полагаю, речь должна идти о решениях политических. Действительно, если суммировать все те изменения, которые произошли в течение последних нескольких недель в руководстве ключевых отраслей национальной экономики Казахстана, можно предположить, что власти приступили к переходу к другой экономической стратегии - централизованному и в некотором роде плановому управлению. Чего стоит все чаще появляющиеся на страницах официальных СМИ формулировки, содержащие всем до боли знакомый термин "пятилетка".

То есть речь идет не только о процессах, которые условно можно обозначить как реприватизацию, но и об утверждении государственного контроля над всеми основными отраслями народного хозяйства. К примеру, атомная промышленность после назначения Владимира Школьника остается под полным контролем государства и оказалась фактически вне влияния элитных групп. И если ранее деятельность управляющих часто носила откровенно спекулятивный характер, то государство сейчас переходит к реальным действиям по созданию в РК полного цикла ядерных технологий, озвучивает инициативы по созданию банка ядерного топлива, к примеру, а не просто зазывает инвесторов, предлагая им урановые рудники…

То есть, на первое место в атомной отрасли выносятся технические и технологические характеристики проектов. Внедрение механизмов жесткого государственного управления с элементами "ручного" было неизбежно в условиях глобального финансового кризиса. Его проявления самым негативным образом сказались на казахстанской экономике, прежде всего, по причине ее открытости и включенности в мировую финансовую систему.

Кстати, многие специалисты полагают, что эти меры абсолютно оправданы. Другой вопрос - как это все отразится на социальной атмосфере в республике, и какие последствия это будет иметь с точки зрения текущих политических процессов. Исходя из факта взаимовлияния экономики и политики, можно предположить, что политическое поле также серьезно трансформируется в обозримом будущем.

- Кадровые изменения - отнюдь не всегда сопровождаются арестами. Тут пошла "ниязовщина". Какова тут причина столь жестких мер?

- Все же мы должны говорить об арестах, имеющих место в Казахстане, и "ниязовщине", как о принципиально разных вещах. Ниязов, не располагавший большим количеством родственников и, соответственно, не имевший возможность назначать их на ключевые посты в государстве, был вынужден формировать свой кадровый резерв по принципу личной преданности и лояльности. А по его глубокому убеждению, чтобы добиться от элиты лояльности и уничтожить малейшие ростки оппозиционных настроений, все представители элиты должны были побывать в пенитенциарных учреждениях. Примерно так.

В Казахстане же принципиально иная ситуация – я бы сказала, что здесь речь идет о наказаниях, а на самом деле еще даже не о наказаниях, а предъявленных обвинениях и подозрениях, в конкретных преступлениях экономического характера. Можно сказать, что это единственно возможный вариант действий со стороны властей – если не устраивать в каком-то смысле показательных дел, одно только чувство безнаказанности будет подстегивать чиновничью элиту к совершению новых коррупционных преступлений.

Однако здесь мне понятна ваша аналогия с методами, практиковавшимися Ниязовым. Действительно, ряд экспертов расценивают это как новую тенденцию к усмирению элиты с тем, чтобы сделать ее более лояльной. Но если мы говорим о новой тенденции, то речь здесь должна идти скорее о "зачистке" экономического и, соответственно, политического поля от элементов, которые, по мнению власти, не впишутся в новую модель управления экономикой и, видимо, в новый формат политической системы – тот же Аблязов, к примеру.

То есть, речь идет не о переделе ресурсов в чистом виде или, как полагают некоторые эксперты, возврате активов, которые в свое время были переданы в управление представителям разных элитных групп и "внесистемным" фигурам. Эти рассуждения тоже, возможно, несут в себе некое рациональное зерно и имеют определенное отношение к реальности, однако, на мой взгляд, речь идет о гораздо более серьезных и сложных процессах, инициируя которые, власть все же намерена создать устойчивый экономический и политический базис республики в период "после Назарбаева".

Беседовал: Виталий Волков
Редактор: Михаил Бушуев