90 лет назад произошло событие, которое одни и поныне называют Великой Октябрьской социалистической революцией, тогда как другие предпочитают говорить о "большевистском перевороте". Конечно, это споры не о названии, а о сути, о характеристике исторических катаклизмов 1917 года. Как же так получилось, что небольшая, в общем-то, кучка авантюристов (извините, "профессиональных революционеров") сумела перевернуть огромную страну?

Несостоявшийся "хозяин русской земли"

Ответы на этот вопрос давали не только историки и политологи, но также многочисленные свидетели, современники событий. В 1924 году в берлинском "Архиве русской революции" были опубликованы воспоминания эсера Бориса Соколова, который принадлежал к правому, антибольшевистскому крылу партии социалистов-революционеров и был убежденным сторонником парламентской демократии. Он рассказывает о судьбе Учредительного собрания - первого свободно избранного всероссийского парламента.

К этому парламенту многие относятся снисходительно: мол, просуществовало Учредительное собрание один-единственный день и осталась от него разве что сакраментальная фраза матроса Железнякова: "Караул устал".

Между тем это была надежда. И какая надежда! Временное правительство, свергнутое большевиками, именно потому и называло себя "временным", что окончательное решение о его судьбе предстояло принять Учредительному собранию. Именно Учредительное собрание, избранное всеми гражданами России, должно было определить будущий политический строй страны.

Как рассказывает Соколов, большевики не сомневались в том, что народ (прежде всего, солдатская масса) выскажется за них: выборы в Учредительное собрание проходили в ноябре, когда власть уже находилась в их руках, кроме того, они обещали немедленный мир. И на следующий день после октябрьского переворота газета "Правда" взывала: "Товарищи! Вы своею кровью обеспечили созыв в срок хозяина земли русской – Всероссийского Учредительного собрания!"

Чисто большевистское решение

Но партия Ленина, несмотря на то, что власть и сила были в ее руках, на этих самых свободных за всю историю России выборах набрала всего лишь 24 процента голосов. Даже в Петербурге, цитадели (или, как потом было принято говорить, колыбели) большевистской революции, большевики получили меньше половины голосов. То есть признавать их власть Учредительное собрание никак не стало бы. И тогда ЦК принял решение разогнать народный парламент.

Однако Борис Соколов не просто описывает ход выборов, организованную обструкцию, которую устроили эсеровским депутатам специально приглашенные большевиками клакеры, разгон в январе 1918 года красногвардейцами и матросами мирной демонстрации в защиту Учредительного собрания… Он фиксирует и анализирует слабости молодой и наивной русской демократии, которая не только не могла, но, в сущности, даже не хотела защищать себя. Этой горькой самообличительной правдой воспоминания очевидца особенно интересны.

Ефим Шуман