На Западе Германии - дожди и слякоть, на Востоке - гололёд. А снег - только высоко в горах. Так что о «белом рождестве» большинству немцев остаётся только мечтать. И всё равно народ штурмует магазины в поисках подарков и литрами пьёт глинтвейн на рождественских рынках. В этом году в списке подарков лидируют бытовая электроника, в первую очередь, «Ди-Ви-Ди»-проигрыватели, украшения и духи. А записные моралисты вот уже который год подряд сетуют на то, что светлый христианский праздник превратился в разгул потребительских страстей. Так это или нет? Кристиане Хоффман провела для нас маленький опрос в самом центре Кёльна. Но сначала, конечно, просьба о «Белом Рождестве», о котором все мы мечтаем:

В пешеходной зоне Кёльна теснятся сотни магазинов на любой вкус и кошелёк - от дешёвых универмагов до фирменных бутиков, в которые нормальному человеку и заглянуть-то страшно. На дворе промозглый вечер, а светло, как днём. К обычной рекламе добавилась предрождественская иллюминация. На улицах не протолкнуться. А тут ещё уличные музыканты, жонглёры и клоуны, которые собирают вокруг себя целые толпы. А между ними - торговцы жареными каштанами, миндалём, сосисками, пиццей, глинтвейном и ещё Бог знает чем. Вся эта праздничная суета и толчея действуют на людей по-разному:

«Тут ведь яблоку негде упасть. Какое уж там удовольствие, когда тебя всё время толкают, и ни одного продавца не дозовёшься? Вон, моя жена хотела блузку примерить, она уже полчаса ждёт, пока кабинка освободится».

«Я люблю ходить по магазинам с моей дочерью. А если нам это нравится, то ведь у других тоже есть такое право? Тогда не надо и на тесноту жаловаться. А вообще, по-моему, без подарков и Рождество совсем не то. Чего-то нам бы не хватало».

Как ни удивительно, но есть люди, которым вся эта предпраздничная суматоха даже ещё и нравится. Вот, например, ухоженная пара средних лет:

«А у нас круглый год Рождество. Если нам что-то нужно или просто какая-то вещь понравилась, мы её тут же покупаем. Зачем Рождества ждать? Так что мы друг другу в этом году ничего дарить не будем».

«Я просто ради удовольствия пришла. Хожу, в витрины гляжу. Может быть, идея возникнет, что самой сделать. Вообще-то я примерно знаю, кому из родственников что подарить. Но когда у людей уже всё есть, нужно что-то оригинальное, нужна идея».

Вот, по этим высказываниям, можно примерно представить себе и выражения лиц в праздничной толпе. Одни - ошалевшие, издёрганные, другие - благостные и умильные. Умильных гораздо больше:

«Это самое прекрасное время. Радуешься, когда покупаешь подарки, ждёшь праздничного стола. Я всегда окна и всю квартиру перед Рождеством украшаю. Потом гости собираются, я достаю парадный сервиз, зажигаю свечи. Ну и, конечно, ёлка. Без ёлки Рождества не бывает».

Примерно 80 процентов немцев считают Рождество самым главным праздником в году и начинают готовиться к нему прямо с первого декабря. Но есть и другие мнения:

«Я на Рождество всё равно ничего не закупаю. Я вообще этот праздник от души ненавижу. Для меня это мёртвое время. Пойти некуда, только и остаётся, что сидеть перед телевизором. Но там тоже ничего толкового нет, сплошной китч. Я бы это Рождество вообще отменил».

Ну, и чтобы не заканчивать репортаж на такой радикальной нотке, я спросила ещё одного господина средних лет. Он никуда не спешит, прочно обосновался возле палатки с глинтвейном. И настроение у него соответственно благодушное:

«Не хочу я никаких подарков. Рождество в Германии давно уже превратилось в потребительскую вакханалию. Люди просто пьянеют от покупок, с жиру бесятся. Лучше бы подумали, как живётся людям в других странах».

А многие и думают. Почти половина немцев под Рождество жертвует достаточно солидные суммы благотворительным фондам.

Опросы делаем не только мы. Много шуму наделала серия репортажей одной частной телерадиокомпании. Её репортёры прямо на рождественских рынка расспрашивали случайных прохожих о празднике, о его значении. Тут, кстати, надо сказать, что по-немецки Рождество называется «вайнахтен», то есть, в прямом переводе, «священная ночь». Я это к тому, что прямо на день Рождения сына Божьего немецкое название праздника не указывает. Каково же было возмущение публики, когда оказалось, что большинство молодых людей и понятия не имеет, что речь идёт о Рождестве Христовом. Тогда репортёры стали задавать совсем уж несусветные вопросы: кто такой был Иосиф? И вообще, когда и где родился Христос? Люди постарше ещё знали ответы, а те кто помоложе, ничуть не смущаясь отвечали, что Рождество для того и придумано американцами, чтобы подарки получать. А до остального им дела нет. Выяснилось и ещё одно различие: на Западе, особенно в католических регионах, люди ещё знают о религиозном содержании праздника, а вот в восточных землях впечатление такое, что молодёжь никогда в жизни и Библию-то в руках не держала. И если в сельских регионах люди хотя бы по воскресеньям ходят в церковь, то в больших городах в восточной части Германии положение такое, что некоторые теологи даже говорят о «городах, которые покинул Бог». В причинах этого сейчас, в преддверии Рождества, попытались разобраться ведущие иерархи Евангелической церкви в Германии. На этой встрече побывал Михаэль Хёлленбах:

Вольф Крётке, профессор теологии университета имени Гумбольдта в Берлине, занимается проблемами церковного движения в восточной части Германии. Он вынужден констатировать:

«Дело действительно обстоит так, что атеизм, то есть, состояние, когда люди напрочь забыли, что Бог играет важную роль в их жизни, стал нормой. Для многих посещение церкви или даже просто обращение к религиозной тематике представляется настолько абсурдным, что они даже и спорить об этом не хотят».

Конечно, тут сказываются десятилетия принудительно насаждавшегося в социалистические времена атеизма. Однако именно Евангелическая церковь сыграла важнейшую роль в мирной революции 1989-го года в бывшей ГДР. Кое-кто тогда даже заговорил о религиозном возрождении. Но сразу после объединения страны выяснилось, что церковь в те годы была скорее местом встречи, связующим звеном для всех инакомыслящих и противников режима, чем духовным прибежищем. Те самые люди, которые в конце 80 годов регулярно собирались в церкви в Ростоке, Магдебурге или Лейпциге сегодня даже в канун Рождества приходят в церковь разве что на концерт органной музыки. Как вернуть их? Профессор Крётке не видит простого выхода:

«В результате репрессий со стороны властей ГДР прихожане в массовом порядке отворачивались от церкви. Но вера - дело глубоко личное, индивидуальное. Так что никакого массового или коллективного обращения к вере, возврата в церковь и быть не может. Проблема только в том, что с уходом прихожан и церкви обеднели. В результате приходится укрупнять приходы, теряется личный контакт с верующими и, главное, с теми, кто готов обратиться к вере. Большинство церквей открываются всего на час по воскресеньям, а всю неделю стоят закрытыми».

Во многих городах на востоке страны, которые раньше считались оплотами Евангелической церкви, сегодня менее 50 процентов населения официально числятся верующими. Между тем, многие вовсе не порвали окончательно внутреннюю связь с религией, считает суперинтендент евангелической церкви в берлинском районе «Митте» Лотар Виткопф:

«После террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне людям необходимо было найти место, где они могли бы выразить свои чувства, выговориться, услышать слова утешения. И люди вспомнили о церкви. В берлинском Соборе, в церкви памяти кайзера Вильгельма мы тут же провели внеурочные службы. И в последующие дни церкви были полны».

Но это - трагические события, исключительные времена. А в будни необходима будничная работа, например через социальные учреждения церкви, приюты, больницы, дома престарелых, считает суперинтендент Дрездена Мартин Лерхнер:

«Всё больше родителей хотели бы, чтобы их дети посещали конфессиональные, будь-то евангелические или католические, дошкольные учреждения, конфессиональные гимназии. Смотрите, число школьников год от года сокращается, а в конфессиональных школах настоящий конкурс. Причём родители этих учеников вовсе не обязательно верующие люди. Или возьмите нашу социальную службу по уходу за пожилыми. Почему люди обращаются в первую очередь именно к нам? Да просто потому, что церкви за свою многовековую историю накопили огромный опыт социальной работы. Это наш неразменный капитал, и его надо лучше использовать».