Легендарный античный скульптор Пигмалион, как известно, оживил статую, вырезанную им из слоновой кости. Современный австрийский художник Эрвин Вурм (Erwin Wurm) поступает наоборот. Он превращает в скульптуры и художественные объекты вполне реальных людей. Как это происходит, могут увидеть посетители его выставки, которая проходит во франкфуртском музее Städel, а при желании - даже принять участие в перформансах.

Deutsche Welle: На языке немецких кураторов художественных выставок то, чем занимаетесь вы, можно было бы описать так: автор исследует пространство и создает новые контекстные связи между ним и своими объектами. Вы согласны с такой трактовкой?

Эрвин Вурм: В принципе, согласен, так как уже много лет занимаюсь этой темой: взаимосвязями скульптуры и нашей реальности. Изначально я собирался изучать живопись, но меня, как часто случалось, записали в класс скульптуры - к моему ужасу и отчаянию. Однако уже вскоре я решил извлечь максимальную пользу из этой ситуации, начал размышлять над понятием пластического видения, задаваясь вопросом: что такое вообще скульптура? Конкретнее: какое значение она имеет для меня? Какое отношение имеет ко мне и окружающему меня миру? Я стал делать первые попытки дать ответы на эти вопросы и продолжаю задавать их себе до сих пор. Некоторые ответы можно увидеть на этой выставке.

- А если словами: к каким ответам вы пришли?

- Часто происходит так, что вопросы приводят не к ответам, а к еще большему количеству вопросов. Художник, задающий вопросы, не обязательно стремится получить на них ответ или дать ответ посредством своих произведений. Наоборот: он продолжает задавать новые вопросы. Это попытка понять мир. Попытка обработать мир, возделать его, объяснить, одновременно заново его обрести и изобрести, в чем, собственно, и заключается творческий процесс.

- Некоторые объекты, детали, предметы часто встречаются в вашем творчестве, например, машины, дома, корабли, надутые, словно их накачали воздухом, а также одежда. Какие вещи и почему особенно привлекают ваше внимание?

- Это наша повседневная жизнь, наш мир, с которым мы себя идентифицируем. Автомобили - очень подходящий пример и объект идентификации. С помощью машины можно показать свой статус, крутизну, продемонстрировать финансовые возможности, принадлежность или стремление принадлежать к определенной социальной группе, предпочтения... Конечно же, автомобиль также и средство передвижения. Его одновременно любят и ненавидят. Автомобили существенно упростили нашу жизнь и одновременно ее очень усложнили. Меня как раз интересует эта многосторонняя перспектива. То же самое можно сказать о предметах одежды. "Платье делает людей" ("Kleider machen Leute"), - не случайно так называлась известная новелла Готфрида Келлера (Gottfried Keller), до сих пор не потерявшая своей актуальности. У одежды есть своего рода скульптурная составляющая, так как с ее помощью мы можем создавать новые формы и объемы.

- На выставке в музее Städel во Франкфурте-на-Майне можно увидеть ваши "Одноминутные скульптуры" ("One Minute Sculptures"). Какая идея лежит в основе этого проекта?

- Я занимаюсь этим уже почти двадцать лет. Берется предмет из повседневной жизни и создается контекстная связь между этим объектом и посетителями выставки. Участник перформанса следует моим указаниям, что приводит к созданию новой ситуации с соответствующими психологическими, философскими и социологическими особенностями. Взаимодействие объекта и участника перформанса открывает новые перспективы, новые миры, что кажется мне особенно захватывающим.

-Как реагируют на это люди в разных странах мира?

- Если говорить о перформансах, тут многое зависит от публики. В США или Японии посетители охотно идут на участие. В Австрии это очень сложно, то же самое можно сказать о Швейцарии, где посетителям требуется больше времени на то, чтобы решиться. Но в Германии все обстоит намного лучше. То есть можно говорить о разных реакциях публики в разных странах, что интересно наблюдать, делая выводы о некоторых особенностях национального характера. Речь идет о состоянии народа, позволяющем отдельной личности вести себя более открыто или препятствующем этим импульсам. Я считаю, что это очень интересный феномен.

В основе такого поведения, очевидно, лежат своего рода культурные образцы или схемы. Например, в США люди более тесно связаны со средствами массовой информации, они растут с ними. Они скорее готовы раскрыться перед камерой или участвуя в каком-то художественном проекте, чего нельзя сказать о нас. Это может быть связано с нашей историей, традициями и многими другими вещами. Но факт остается фактом и требует отдельного исследования.