Премьер-министр Греции Алексис Ципрас в общении с высокопоставленными чиновниками ЕС до сих пор не сумел доказать одного - того, что он способен чему-то научиться. Начиная с января 2015 года, когда Ципрас вступил в должность, он демонстрирует всегда одно и то же: сочетание упрямства, нежелания признавать текущие реалии и агрессию в адрес кредиторов. Состоявшаяся встреча с Владимиром Путиным, возможно, поможет Ципрасу, наконец, разобраться в себе.

Греческий премьер решил сыграть по-крупному. Он поставил на кон все, выложил на стол все козыри в этой политической игре, чтобы в конечном итоге отправиться домой несолоно хлебавши. Ципрас был готов даже выступить против продления антироссийских санкций и поступиться единой позицией ЕС в этом вопросе. Все ради того, чтобы в Москве получить помощь и обрести нового друга.

Глава греческого правительства хотел продемонстрировать, что у него есть и другие возможности и опции, кроме болезненных переговоров с Брюсселем о реформах в Греции, которые должны положить конец серьезнейшим финансовым затруднениям греков. Но Ципрас позволил хитрому лису Путину в полной мере управлять и манипулировать собою - а тот, кто хочет иметь дело с президентом России, сам должен быть тертым калачом. Канцлер ФРГ Ангела Меркель (Angela Merkel) могла бы объяснить это Ципрасу еще две недели назад во время их встречи в Берлине.

Путин хитрее Ципраса

Иногда Алексиса Ципраса можно посчитать одержимым, который постоянно набивает все новые шишки. Своей поездкой в Москву он нарушил устоявшийся порядок, чем разозлил председателя Еврокомиссии Жана-Клода Юнкера, главу Европарламента Мартина Шульца (Martin Schulz) и прочих партнеров по ЕС. И это все лишь для того, чтобы ничего не получить от Путина, кроме сочувственных слов и размытых обещаний. Но этого явно не хватает, чтобы триумфально вернуться в Афины. Ведь по существу там он может лишь объявить местным крестьянам, которые выращивают персики, об отмене в России эмбарго на импорт их продукции.

Одни лишь приятные эмоции, посвященные году российско-греческой культуры, и слова, подчеркивающие общие религиозные корни, не помогут греческому правительству выплатить МВФ ни очередной транш в полмиллиарда евро, ни куда более серьезную сумму в 2,4 миллиарда евро для погашения краткосрочных обязательств на финансовом рынке. Однако Путин правильно отреагировал на греческие намеки о возможном снятии санкций против России: очевидно, что Греция также должна присоединиться к европейской резолюции о санкциях. Исключение для одной страны сделать невозможно.

Впрочем, более тесное сотрудничество в аграрном секторе через совместные российско-греческие компании вполне возможно - по крайней мере такое обещание, пусть и неконкретное, было озвучено. То же относится и к значимой роли Афин в вопросе будущих поставок в Европу российского газа. Строительство газопровода через Турцию при "подключении" Греции - проект, рассчитанный на весьма отдаленную перспективу. На его реализацию уйдут годы, а за это время все может вновь измениться в угоду политической конъюнктуре. Греции, однако, требуются конкретные планы для оживления своей экономики прямо сейчас. И, прежде всего, грекам нужны деньги, много денег, и очень скоро.

Ципрас играл и проиграл

Алексис Ципрас сыграл на все и проиграл. Даже если первые гневные реакции в Брюсселе сойдут на нет, греческому премьер-министру в ближайшие две недели предстоит вновь сесть за стол переговоров с теми же людьми, которых он довел до белого каления своим визитом в Москву. Ранее в Брюсселе и Берлине Меркель на встрече с Ципрасом проявила солидарность и понимание, на что он отреагировал с юношеским чванством. Теперь же нужно вновь добиваться доверия между Афинами и кредиторами, поскольку Ципрас дал понять, что может вести себя непредсказуемо и ненадежно.

Многомиллиардная помощь, которая все еще нужна Греции, должна поступить от европейских партнеров. Путин, как и ожидалось, ясно дал понять, что он не собирается ни делать подарки, ни перенимать ответственность за возможное банкротство Греции. Поездка в весеннюю Москву ничего не принесла греческому премьер-министру, кроме приема на высшем уровне и полуторачасового ощущения собственной важности. Переиначивая слова Талейрана, вывод с полным основанием можно сделать следующий: это хуже, чем ошибка, это глупость.

Автор: Барбара Везель, обозреватель DW