Пожалуй, самая впечатляющая картинка со стихийного микромитинга в поддержку Кирилла Серебренникова перед "Гоголь-центром" в Москве - это стоящие с нахмуренными лицами, окруженные толпой журналистов Чулпан Хаматова и Евгений Миронов. Не какая-нибудь либеральная фронда, не гнилая интеллигенция, с которой принято ассоциировать "Гоголь-центр", а вполне себе лояльные и системные люди.

Оба агитировали в свое время за Владимира Путина. Приходил еще Федор Бондарчук. Тот вообще член высшего совета правящей в России партии. Им есть, что терять, особенно Хаматовой, которую пять лет назад принято было считать чуть ли не заложницей. Работа ее фонда "Подари жизнь", как и любой другой крупной благотворительной организации, напрямую зависит от воли властей.

Творческие риски деятелей искусства в России

Солидарность в творческой среде - понятие условное, скорее работают личные и дружеские связи. Я знаю много людей из этой сферы, которые придерживаются разных взглядов на взаимоотношения с государством, но тем не менее общаются и сотрудничают друг с другом. Хотел написать "и поддерживают разные силы", но на самом деле нет никаких разных сил: ты либо лоялен власти, либо нет, либо всячески пытаешься избежать прохождения этого теста. Но далеко не каждое происшествие с коллегой по цеху вызывает столь яркую реакцию.

Когда после украинских концертов Андрея Макаревича против него была организована откровенная травля, никакой кампании в защиту музыканта не последовало. То, что с ним случилось, вполне умещается в рамках профессионального риска современного российского артиста: выступил не там - получи ответочку. Потерял в гастролях, отменили концерт - ничего страшного, чуть забудется - наверстаешь по домам культуры в Подмосковье. Справедливости ради, стоит сказать, что по доброй воле, без указания сверху, никто и за какую-нибудь Лолиту Милявскую, не допущенную на Украину из-за посещения Крыма, впрягаться не будет, подумаешь.

"Владимир Владимирович, уймите борзых!"

Совсем другое дело, когда государством применено насилие. А обыски у режиссера, пусть даже с правом финансовой подписи в одном из его проектов, воспринимаются творческой средой именно как насилие. Тем более, если при этом сотрудников театра несколько часов держат на положении самых настоящих заложников. Все это вкупе с задержаниями бухгалтеров, допросами и участием сотрудников ФСБ воспринимается именно как силовое давление.

Появление на (о, ужас!) несогласованном митинге у театра, который никто и не подумал разгонять, персонажей, которых вообще на каком-либо уличном мероприятии себе представить сложно - это их страх. Не за конкретного Серебренникова они выступают, а за цех, так или иначе кормящийся за государственные деньги. Никакой это не протест, а обращение к Путину: "Владимир Владимирович, так нельзя, уймите своих борзых! Нам страшно изображать искренность вашей поддержки или хотя бы сохранять аполитичность в столь нервной обстановке!" Недаром та самая картинка разошлась по интернету в виде нехитрой фотожабы - у Чулпан Хаматовой пририсован баббл: "Товарищ Сталин, произошла чудовищная ошибка".

Последняя надежда - Путин

Из этой же серии и обращение к Владимиру Путину директора Большого театра Владимира Урина, и письмо, переданное Евгением Мироновым на церемонии вручения орденов, дескать "художники - существа ранимые, зачем вы так?". Говорят, особо активные деятели добиваются встречи с президентом. Трудно представить, что глава государства, в последнее время плотно занятый разруливанием мировых проблем, отношениями с НАТО и Сирией, минскими договоренностями и борьбой с мировым терроризмом снизойдет до какого-то там режиссера. Но даже если это случится, на что надежда? Забыли, как "уникальный журналистский коллектив НТВ" встречался с Путиным? Из года в год повторяется одно и то же: все надежды в спасении от системы возлагаются на того, кто ее именно такой задумал и создал.

Произнося в свое время знаменитую фразу о том, что лучше КНДР, чем революция, Чулпан Хаматова вряд ли отводила себе в этой условной Северной Корее роль где-то за пределами артистического бомонда и уж точно никак не рассматривала себя жертвой "необходимых" репрессий. Каждый раз мы удивляемся и обсуждаем - это уже красная черта или еще нет, и каковы границы возможностей сотрудничества с режимом, будто речь идет о жизни в оккупации. Арестовывают Никиту Белых - вот вам урок, нельзя либералам наниматься в губернаторы! Арест Улюкаева открывает дорогу разговорам о том, что встроенность в систему не дает "технократам" никаких личных гарантий. Теперь пришел черед удивляться деятелям искусства, работающим на государственные деньги.

Не прожить, но выжить

Так и вся проблема в том, что других денег в стране фактически нет, как нет других возможностей и пресловутых социальных лифтов: либо принимать эту игру без правил и в той или иной форме работать на режим, либо уезжать. Мы все по большому счету - заложники, в меру сил пытающиеся не столько прожить, сколько выжить. Не отсвечивать лишний раз или предугадать, чего хотят эти люди с оружием, у которых всегда есть бумага на обыск нашей квартиры. Нас время от времени выхватывают по одному или небольшими группами и делают с нами что хотят. Просто за то, что мы есть, за то, что мы дышим.

И если попадающие в опалу чиновники - это существа с толстой кожей, циничным мировоззрением, а также большим опытом взаимоотношений с силовыми структурами, то для людей искусства один вид автозака и невежливых вооруженных людей в непосредственной близости - огромная морально-психологическая травма. Одно дело, когда зрители вечерком приходят к тебе в театр на условный "День опричника", и совершенно другое, когда в театр же или даже прямо к тебе домой поутру вламывается самая что ни на есть откровенная опричнина. Добро пожаловать в тот мир, где просто прожить бывает труднее, чем срежиссировать и сыграть выдуманную жизнь!

Автор: Александр Плющев - журналист, интернет-эксперт, популярный блогер и радиоведущий. Автор еженедельной колонки на DW. Сайт Александра Плющева: plushev.com, Twitter:@plushev

Смотрите также: